В январе следующего года исполнится сто лет со дня смерти великого русского художника Василия Ивановича Сурикова. Вся Россия чтит память этого замечательного человека, уникального живописца. А для красноярцев он дорог ещё и как земляк. В Красноярске имя Сурикова можно встретить часто, для некоторых оно уже приелось, стало обычным и мы часто даже не задумываемся, за что же так превознесли красноярца Сурикова. Давайте вспомним.
В.И. Суриков
Фамилия «Суриков» произошла от названия минерала красного или жёлтого цвета «сурик». Это достаточно распространённая в России фамилия, её носили купцы, казаки, крестьяне по всей России. В XIX веке получил известность уроженец Ярославской губернии поэт Иван Захарович Суриков, автор стихотворений «Детство» («Вот моя деревня, вот мой дом родной…») и «Что стоишь, качаясь, тонкая рябина…»
Те же Суриковы, от которых произошёл наш герой, пришли в Сибирь в XVII веке, вскоре после основания Красноярского острога. Историк Г.Ф. Быконя установил, что один из братьев Суриковых, поселившихся в Красноярске, взял фамилию Нашивошников, потомки же остальных братьев продолжали носить фамилию Суриковых.
Суриковы были казаками, пришедшими, вероятно, с Дона. В самом конце XIX века, работая над картиной «Покорение Сибири Ермаком», художник обнаружил своих однофамильцев на Дону в станице Раздорской и счёл, что он и эти Суриковы имеют общих предков.
Из красноярских Суриковых в истории остались Пётр и Илья Кривой, активные участники разразившегося на рубеже XVII – XVIII вв. «Красноярского бунта», когда казаки отказали в доверии двум царским воеводам подряд, изгнали их из города и около пяти лет сами управляли Красноярском. Такими предками художник впоследствии очень гордился.
Позднее Суриковы служили рядовыми казаками и офицерами. Двоюродный дед художника Александр Степанович Суриков дослужился до звания атамана Енисейского казачьего конного полка. Родной дед — Василий Иванович был сотником в Туруханске.
Отец художника Иван Васильевич сменил казачью службу на работу чиновника в губернском правлении. В 1830-х годах Иван Васильевич построил для своей семьи двухэтажный дом из сибирской лиственницы, который сохранился до наших дней в неприкосновенности. Ныне здесь мемориальный музей художника — Музей-усадьба В.И. Сурикова.
Дом, в котором родился В.И. Суриков
Лиственница — очень влагостойкое дерево. Впитывая влагу, она становится прочной, как камень. сибиряки часто строили дома из лиственницы, а на Западе её использовали для свай. Более полутора тысячелетий простояли под водами Дуная сваи моста Траяна, стоят на лиственничных сваях Венеция и Санкт-Петербург. Стоит и родной дом художника. Первый этаж находится примерно на полметра ниже уровня земли (а сам фундамент на глубине более двух метров), за счёт этого на первом этаже зимой было теплее, а летом прохладнее.
Василий Суриков родился 12 (24) января 1848 г. в суриковском доме, крестили его во Всехсвятской церкви (сейчас на её месте ТК «Квант»). Семья Суриковых была большая. С Иваном Васильевичем жили двое его братьев (они умерли молодыми), дочь Елизавета от первого брака, жена Прасковья Фёдоровна (урождённая Торгошина) и двое детей – Катя и Вася.
Мальчик рос смелым и самостоятельным, с детских лет охотился, хорошо ездил верхом. Рано начал рисовать. Когда настала пора отдавать Васю в школу, Иван Васильевич стал жаловаться на здоровье и попросил перевести его на службу вне города. Назначили его винным приставом в село Сухой Бузим (ныне Сухобузимо), туда вся семья и переехала. Василий поступил в красноярское уездное училище, в течение учебного года жил в Красноярске, а летом — у родителей.
В Сухом Бузиме у Прасковьи Фёдоровны родилось несколько детей, но четверо из них подряд умерли в младенчестве. Это был страшный удар для матери и как милость Божию она восприняла последнего своего ребёнка Сашу, который выжил. Саша Суриков родился в 1856 г. в Сухом Бузиме, а в 1859 г. умер Иван Васильевич. Прасковья Фёдоровна с тремя детьми перебирается обратно в Красноярск. Оставшись без кормильца, она не пала духом и сделал всё, чтобы поставить на ноги своих детей. Свою старшую дочь Катю она обучила всем премудростям рукоделия, и вдвоём они шили на продажу. Небольшую пенсию (около трёх рублей в месяц) получала Прасковья Фёдоровна как вдова чиновника. Но главный доход (десять рублей в месяц) приносила сдача квартирантам второго этажа, сами Суриковы размещались на первом этаже. Прасковья Фёдоровна трудилась от зари до зари, прислуги в доме не держала, для себя и квартирантов всё делала сама, редкие свободные минуты посвящала рукоделию.
В.И. Суриков. Портрет Прасковьи Фёдоровны Суриковой, матери художника. 1887 г. Государственная Третьяковская галерея
По окончании уездного училища Василий поступил на службу в канцелярию губернского правления переписчиком. В это время на втором этаже суриковского дома поселился полковник Иван Корх с женой Варварой Павловной (она была дочерью губернатора П.Н. Замятнина). Корхи видели, как рисует Суриков, и отрекомендовали его Замятнину. Губернатор взял Сурикова учителем рисования к своей младшей дочери, а затем познакомил его с богатым золотопромышленником и меценатом Петром Кузнецовым.
Пётр Иванович Кузнецов
Пётр Иванович предложил Сурикову отправиться на учёбу в Петербургскую Императорскую Академию художеств. Все затраты Кузнецов взял на себя. В 1868 г. Василий уехал в Петербург, оставив в родном доме мать Прасковью Фёдоровну и брата Александра. Незадолго до этого в селе Тесь умерла сестра Сурикова Екатерина Виноградова.
В.И. Суриков. Портрет Екатерины Ивановны Виноградовой, сестры художника. 1914 г. Музей-усадьба В.И. Сурикова
Академию Суриков окончил в 1876 г. одним из лучших выпускников. Он очень гордился, что его учителем в Академии был величайший педагог Павел Петрович Чистяков. В ущерб собственному творчеству Чистяков всего себя отдал педагогике, его учениками были Крамской, Поленов, Репин, Суриков, Врубель, Серов. Во время учёбы однажды в 1873 г. Суриков провёл лето в Сибири.
Когда Суриков оказался в Петербурге, он вдруг понял, что проехал не три тысячи вёрст, а по меньшей мере двести лет. Петербург — мегаполис того времени, с бешеным ритмом жизни, последними техническими новинками. А позади был маленький патриархальный Красноярск с небольшими деревянными домами, во многих окнах была ещё слюда. И отношения между людьми сохранялись старинные. И казалось, что так живут все. Но вдруг оказалось, что живут и по-другому.
Всё это Суриков осознал, побывав в Петербурге и Москве. При изучении истории он обнаружил, что ему близки и понятны герои русского XVII века. Ведь они по своим нравам, обиходу, стремлениям во многом походили на тех людей, среди которых вырос художник. Персонажи русской истории двухсотленей давности оказались духовно близки сибиряку из старого казачьего рода. В одном персонаже он узнавал деда, в другом дядю, в третьем соседа или знакомого. И такое проникновение в русскую историю, такая жизненная ситуация, в которой оказался Суриков, дала ему возможность направить свой огромный живописный талант в сферу исторической живописи. Поэтому в наше время информационной перенасыщенности невозможно повторить успехи Сурикова.
Вскоре после окончания Академии художеств Суриков женился, а затем переехал жить в Москву. Как одному из лучших учеников, Академия дала Сурикову возможность получить заказ от казны — четыре масштабных картины (примерно 4х4 метра каждая) для грандиозного Храма Христа Спасителя в Москве. Суриков изобразил заседания первых четырёх Вселенских соборов. Свободолюбивого художника тяготил постоянный контроль со стороны заказчиков, и получив за «Вселенские соборы» огромные по тому времени деньги – 10.000 рублей, он впоследствии больше на заказ никогда не работал.
В.И. Суриков. Четвёртый Вселенский Халкидонский собор. 1877. Государственный музей истории религии
В Москве Суриков жил со своей семьёй: женой Елизаветой Августовной и дочерьми Ольгой и Еленой. Елизавета Августовна была наполовину француженкой. Художник впервые увидел её в католической церкви святой Екатерины, куда часто заходил послушать органную музыку. Он был очарован этой хрупкой скромной девушкой. Август Шаре приданого за своей младшей дочерью дать не мог, но Сурикова это не интересовало, он заявил будущему тестю: «если откажете — увезу».
Елизавета Августовна Шаре
У Суриковых был счастливый брак, они очень любили друг друга. Елизавета Августовна очень трепетно относилась к творчеству мужа, помогала ему в работе, занималась хозяйством и воспитывала дочерей.
Первая большая картина молодого Сурикова, как громом поразившая публику — «Утро стрелецкой казни». Художник изобразил Красную площадь, молодого Петра I в окружении бояр, друзей и солдат-преображенцев. В центре картины стрельцы, восставшие против Петра и ведомые теперь на казнь. В детстве Суриков не раз наблюдал казни на Острожной площади (она была между домом Суриковых и уездным училищем, где сейчас стадион «Локомотив») и впоследствии вспоминал: «Какие люди были, сто плетей выдерживали, не крикнув». Так же смелы и суриковские стрельцы. Даже перед лицом смерти никто из них не просит пощады, а сидящий в телеге рыжий стрелец даже сжал кулаки и устремил на царя ненавидящий взгляд. Эти люди готовы претерпеть жестокие муки и смерть ради того, что они считали правдой. Так же и Пётр готов уничтожить всё, что стоит на пути его власти, того нового курса, которым он собрался вести Россию к процветанию.
В.И. Суриков. Утро стрелецкой казни. 1881 г. Государственная Третьяковская галерея
Кому же сочувствует Суриков? Петру, превратившему Россию в мировую державу, или стрельцам, защищавшим старину? Этим вопросом задавались многие, но Суриков не ставил оценок, он лишь показал сложность истории, невозможность свести историческое событие только к белому или чёрному. Он первым из русских исторических живописцев выступил не как изобразитель людей в старых костюмах, но как мыслитель.
Одной из главных картин Сурикова явилась «Боярыня Морозова». Москва, XVII век. У молодой боярыни-вдовы Феодосии Морозовой было всё, что только можно пожелать: высокое положение, богатство, сотни крепостных. После смерти мужа она оказалась одной из немногих за всю российскую историю полностью самостоятельных женщин, была сама себе хозяйкой, распоряжалась наследством мужа до совершеннолетия сына. Но интересовало её в жизни не это, а вопросы веры. Феодосия Прокопьевна Морозова не приняла церковную реформу, начатую патриархом Никоном, примкнула к старообрядцам (они защищали принятое до реформы нанесение крестного знамения двумя перстами и ряд других традиций), привечала их в своём доме, переписывалась с протопопом Аввакумом, который отозвался о ней: «Персты твои тонкостны, очи твои молниеносны, кидаешься ты на врага, аки лев». Боярыня Морозова отказалась от участия в мероприятиях царского двора, заявила о себе как о стороннице «старой веры». Царь Алексей Михайлович велел арестовать боярыню и её сестру княгиню Урусову и заточить в темницу, где их уморили голодом.
В.И. Суриков. Боярыня Морозова. 1887 г. Государственная Третьяковская галерея
Арестованную Морозову царь распорядился провезти по всей Москве, чтобы устрашить непокорных, но народ воспринял восставшую против царя женщину как мученицу и с большим уважением отнёсся к её страданию, сохранил память о ней в веках.
В своих картинах Суриков всегда изображал народ, но не толпу. Каждый персонаж у него индивидуален, а на больших картинах их десятки и даже сотни. С любовью прописывает художник колёса телег, дуги, старинные кафтаны, шубы, платки. И тем не менее всё это не заслоняет, а лишь подчёркивает индивидуальность каждого лица.
Каждый персонаж оценивает боярыню по-своему. Хохочет купец, ухмыляется священник в шубе с лисьим воротником (во время церковного раскола ожесточение с обеих сторон доходило до крайностей, что стало большой трагедией для русского народа), сурово смотрит учёный монах, глумится возница. Но большая часть людей глядит на боярыню с сочувствием. Одна молодая девушка кланяется Морозовой, другая в изумлении сложила на груди руки, горюет старуха в узорчатом платке, внимательно смотрит странник, осторожно выглядывает из толпы беглая монахиня, тянется за санями старуха-нищенка, а сидящий на снегу юродивый в знак солидарности с боярыней складывает пальцы в двоеперстие.
Но всё это меркнет перед образом самой героини, перед её иступлённым бледным лицом, перед широко раскрытыми глазами и вскинутой вверх закованной в цепи рукой, сложенной в двоеперстие.
И в этой картине для Сурикова важно не то, кто прав в церковном споре, а то, какие характеры рождала русская земля, та самоотверженность, с которой русские готовы идти на смерть.
В своей поздней картине «Переход Суворова через Альпы в 1799 году» художник изобразил великого русского полководца Александра Васильевича Суворова. Спасая русскую армию от окружения в Альпах, Суворов рискнул пойти через перевалы, где пройти казалось невозможно. Но Суворов сказал: «Где пройдёт олень, там пройдёт русский солдат. А где не пройдёт олень, всё равно пройдёт русский солдат». Он верил в своих солдат, а солдаты верили в своего гениального полководца. И поэтому беспримерный переход через Альпы был совершён и русская армия была спасена.
В.И. Суриков. Переход Суворова через Альпы в 1799 году. 1899 г. Государственный Русский музей
Картины Сурикова вызывали бурю эмоций у зрителей, его беспощадно критиковали, но художник не обращал внимания на подчас откровенные оскорбления и продолжал работать. Его картины грандиозны не только по замыслу, но и по размеру («Боярыня Морозова» 3х6 метров, «Переход Суворова» — 5х4). Высоко ценил творчество Сурикова П.М. Третьяков, который приобрёл за большие деньги несколько картин художника, включая «Утро стрелецкой казни» (8. 000 рублей) и «Боярыню Морозову» (15.000). Две картины приобрёл у Сурикова царь (за «Покорение Сибири Ермаком» он заплатил 40.000 рублей).
Над каждой своей большой картиной Суриков работал по несколько лет. Каждого персонажа (а их были десятки и сотни) он писал с натуры, очень внимательно относясь к выбору натурщиков, особенно для главных персонажей (Морозова, Суворов, Разин). Готовую картину художник представлял на выставке передвижников (он сам был долгое время членом Товарищества передвижных художественных выставок), продавал и на деньги, полученные за большую картину, мог жить несколько лет (всего таких картин им за всю его творческую карьеру было продано семь).
В.И. Суриков. Меншиков в Берёзове. 1883 г. Государственная Третьяковская галерея
После окончания картины «Утро стрелецкой казни» (1881 г.) Суриков пишет картину «Меншиков в Берёзове», где показывает некогда всесильного светлейшего князя Александра Меншикова в сибирской ссылке с семьёй. Для умирающей дочери Меншикова Марии Сурикову позировала его жена Елизавета Августовна, у которой был врождённый порок сердца и иногда случались тяжёлые приступы. После продажи «Меншикова» Суриков с семьёй отправился за границу, эта поездка оказала благотворное влияние на Елизавету Августовну. В 1884 – 1887 гг. Суриков с упоением работал над «Боярыней Морозовой», а затем решил отправиться со всей семьёй на родину, показать жене и дочкам Сибирь, Красноярск и своих родных. Ехать нужно было долго, около полутора месяцев. На обратном пути Елизавета Августовна тяжело заболела и в 1888 г. умерла в Москве, ей было всего тридцать лет.
В.И. Суриков. Портрет Елизаветы Августовны Суриковой, жены художника. 1880-е гг. Музей-усадьба В.И. Сурикова
Для Сурикова это был тяжелейший удар, он каждый день приходил на Ваганьковское кладбище к могиле своей Лилиньки, винил себя в её смерти. Сил для творчества у него не оставалось. На руках у Сурикова остались девятилетняя Оля и семилетняя Лена. Многие современники считали, что Суриков уже никогда не оправится от удара и не вернётся к искусству.
В это тяжёлое для художника время его брат Александр Иванович бросил все дела и приехал в Москву. Он предложил Василию Ивановичу с детьми переехать в Сибирь. Суриков согласился и в 1889 г. поселился на втором этаже родного красноярского дома. Мать и брат сделали всё возможное, чтобы утешить художника, и через некоторое время тот смог преодолеть своё горе, покончить с унынием, закончить картину «Исцеление слепорождённого Иисусом Христом».
В.И. Суриков. Исцеление слепорождённого Иисусом Христом. 1888 г. Церковно-археологический кабинет Московской духовной академии
Затем Александр Иванович подаёт брату мысль написать картину о старинной сибирской масленичной забаве. И в Красноярске рождается знаменитое «Взятие снежного городка» — самое жизнерадостное полотно художника.
В.И. Суриков. Взятие снежного городка. 1891 г. Государственный Русский музей
Взяв с собой «Городок», Суриков возвращается в Красноярск. Народная игра, сохранённая казаками с давних времён, натолкнула его на мысль написать картину из истории присоединения Сибири. На грандиозном полотне «Покорение Сибири Ермаком» (1895 г.) Суриков изобразил сражение между казаками Ермака и воинами хана Кучума у города Сибирь (он же Искер, столица Сибирского ханства).
В.И. Суриков. Покорение Сибири Ермаком. 1895 г. Государственный Русский музей
Сразу же после «Ермака» художник взялся за «Переход Суворова», а затем более десяти лет трудился над «Степаном Разиным».
В.И. Суриков. Степан Разин. 1906 г. Государственный Русский музей
Последней большой картиной художника стало «Благовещение», написанное в 1914 г.
В.И. Суриков. Благовещение. 1914 г. Красноярский художественный музей имени В.И. Сурикова
В том же году Суриков совершил своё последнее путешествие на родину, в последний раз повидался с братом и был на могиле любимой матери, посадил несколько деревьев рядом с новопостроенным флигелем, служившим для сдачи в аренду.
Всю свою жизнь Суриков гордился тем, что он красноярец, сибиряк. В его квартиру всегда приходили земляки, оказавшиеся в Москве. Суриков помогал красноярским художникам и благодаря ему в 1910 г. в Красноярске открылась первая рисовальная школа (ныне художественная школа №1 имени В.И. Сурикова, располагается в здании уездного училища, которое окончил Василий Иванович).
Особенно гордился Суриков своим казачьим происхождением. Он говорил: «Со всех сторон я природный казак… Казачество моё более чем двухсотлетнее». На своём самом известном автопортрете 1902 г. (а всего художник написал 14 автопортретов) он изобразил себя как казака.
В.И. Суриков. Автопортрет. 1902 г. Музей-усадьба В.И. Сурикова
6 марта 1916 г. Василий Иванович умер от сердечной болезни, его похороны стали большим событием, сотни людей присоединялись к траурной процессии. Плакали маститые художники и простые любители живописи, все понимали, что с Суриковым уходит целая эпоха в истории русской живописи. И не только в живописи…
