30 марта 1613 года в историографии принято считать датой подвига крестьянина из костромской деревни Доминино Ивана Осиповича Сусанина.
Весной 1613 года период катастрофического для России Смутного времени уже подходил к концу. Ополчение Дмитрия Пожарского и Кузьмы Минина к тому моменту вынудило капитулировать польско-литовский гарнизон в Москве, а созванный Земский собор избрал новым государем Михаила Романова — представителя одного из немногих знатных родов, который не скомпрометировал себя сотрудничеством с интервентами и участием в дворцовых интригах.
Однако сильны были позиции и тех, кто продолжал выступать за власть иностранных правителей над Россией (среди выдвинутых на Земском соборе кандидатур были и шведский, и польский, и даже англо-шотландский короли!). Поэтому жизнь будущего царя Михаила, жившего под Костромой, была в опасности. К тому же, территория страны была наполнена польско-литовскими отрядами, оставшимися от армии интервентов.
Как принято полагать, в конце марта Ивана Сусанина и его зятя Богдана Сабинина случайно встретил один из таких отрядов, потребовав довести до села Доминино. Интервенты искали Михаила Романова, желая либо взять в плен, либо убить его. Сам же Сусанин был, предположительно, старостой этого села — вотчинного для рода Романовых, где и находился в то время будущий государь. Он повел поляков и литовцев в противоположную сторону, в болотистую местность, успев через отосланного домой зятя предупредить односельчан об опасности. Когда интервенты распознали обман, было уже поздно: за спасение царя Сусанин отдал свою жизнь.
Первым документальным подтверждением подвига Ивана Сусанина является жалованная грамота царя Михаила Богдану Сабинину от 1619 года. «Иван, ведая про нас, великого государя, где мы в те поры были, терпя от тех польских и литовских людей немерные пытки, про нас, великого государя, тем польским и литовским людям, где мы в те поры были, не сказал, и польские и литовские люди замучили его до смерти», — говорится в ней. Первый Романов щедро отблагодарил родственников своего спасителя: Сабинин и его супруга, дочь Сусанина Антонида, получили обширные земельные наделы и были навечно освобождены от всех налогов и податей, с сохранением этого права для всех потомков.
Тем не менее, на государственном уровне долгое время имя Ивана Сусанина не вспоминалось. Интерес к личности костромского крестьянина возрос в годы правления Николая I. Иван Сусанин стал идеальным примером господствовавшей «Теории официальной народности»: простой крестьянин проявил верность своему царю, не пожалев своей жизни.
Личности и подвигу Сусанина был посвящен целый ряд музыкальных произведений, наибольшую славу из которых получила опера Михаила Глинки «Жизнь за царя» — первое по-настоящему крупное произведение русской классической музыки. При этом, многие историки ставили под сомнение факт подвига костромского крестьянина, отмечая ненадежность и малочисленность сохранившихся источников. Критики предполагали, что Иван Сусанин был одной из многих жертв столкновений с интервентами, наемниками и обычными разбойниками в годы Смутного времени, уже посмертно произведенный в спасители царя.
В первые годы советской власти в России подвиг Сусанин был объявлен выдумкой царского режима и все упоминания о героическом крестьянине в произведениях культуры и топонимике городов были уничтожены. Однако еще в довоенном СССР состоялась «реабилитация» Ивана Осиповича вместе с рядом других ключевых фигур национальной истории; разве что монархическая мотивация его подвига заменялась на общую патриотическую. Сусанину были поставлены новые памятники, а замечательная опера Глинки — с новым, более «идеологически верным» либретто и под незамысловатым названием «Иван Сусанин», возвращена на сцены.
