Сегодня не так уж редко можно встретить верующих (притом даже священнослужителей), публично восхищающихся советским периодом истории нашей страны. И культура была что надо, и военная мощь, и достижения в промышленности и спорте, а Сталина так вообще могут критиковать лишь ничего не добившиеся в жизни бездельники, — увы, автору этих строк всё это доводилось слышать лично.
Странно это и горько; ведь восхищаясь тем положительным, что в Советском Союзе всё-таки было, верующие века XXI-го, может быть даже незаметно для себя упускают многое. Даже в «спокойные» брежневские времена Церковь если и не была выключена полностью из жизни страны, то только в тех пределах, что устраивали светские власти. Да, тогда мирян и священников уже не ждали лагеря и расстрельные полигоны, а оставшиеся немногочисленные храмы у них, как правило, изымать не пытались. Да, тогда государство не только отказалось от «воинствующего атеизма», но на словах было готово и признавать «некоторые факты нарушения социалистической законности в отношении верующих».
При всем этом, многое для пастырей того времени было и немыслимо. Поле их служения кончалось за оградками немногих церквей, чудом оставшихся после прошлых гонений. И речи не могло идти о передаче Церкви изъятых ранее храмов и строительстве новых. До самого конца существования СССР не прекращалось ведение атеистической пропаганды на разных уровнях: от пионерских отрядов до заводских цехов. Наконец, до конца 1980-х годов нельзя было даже открыто говорить о тех, кто пал жертвами гонений за веру несколько десятилетий назад…
«Ежегодное молитвенное поминовение в день 25 января или в следующий за сим воскресный день» прозорливо повелел установить еще Поместный собор Русской Православной Церкви в Москве в апреле 1918 — когда «полномасштабные» гонения новой революционной власти на духовенство и верующих еще только начинались. День 25 января (7 февраля по новому стилю) для молитвенного поминовения избрали в память о трагической кончине митрополита Киевского и Галицкого Владимира (Богоявленского), зверски убитого при взятии Киева (по разным данным, убийцами могли быть как красноармейцы, так и украинские националисты или даже обычные уголовники). При этом, киевский архипастырь стал уже далеко не первой жертвой революции из числа духовенства.
Полноценного воплощения этого решения в жизнь придется ждать многие десятилетия, пропитанных кровью архипастырей, клириков и мирян, отказавшихся поступиться своей верой. Представить себе в те же брежневские годы канонизацию или просто молитву за тех, кого действующая власть осудила как врага и предала «высшей мере наказания», было решительно невозможно. Более того, государственная власть неоднократно принуждала Священноначалие декларировать отсутствие преследований клира и паствы в Советском Союзе и представлять пострадавших в годы гонений как тех, кто «прикрываясь рясой и церковным знаменем, вели антисоветскую работу».
Более же свободная в своих действиях на тот момент Русская Православная Церковь заграницей (РПЦЗ) после долгой подготовки совершила прославление Собора новомучеников только в 1981 году. Впрочем, уже через десять лет этот скорбный праздник смогут отпраздновать и в самой России.
А в 2000 году на Архиерейском соборе будут канонизированы 1097 подвижников Церкви, пострадавших от рук богоборцев в ХХ веке. Работа по прославлению их подвига продолжится в последующие годы: сейчас Собор новомучеников и исповедников включает почти 1780 имен (из них 14 — святые, подвизавшиеся в Приенисейской Сибири).
Так почему же мы, живущие в ХХI веке, должны помнить о новомучениках? Не является ли абсурдным утверждение, что именно они спасли Церковь, дали ей возможность жить и благоденствовать сегодня? Как вообще смерть может утвердить что-то позитивное?
Но ведь и жизнь являет собой ценность только тогда, когда есть за что ее отдать. Новомученикам, как оказалось, было ради чего расставаться со своими жизнями. Решительный отказ отрекаться от Христа и Церкви стал лучшим свидетельством (μάρτυρας — «свидетель», именно так дословно «мученик» переводится с греческого языыка) о вечной силе и абсолютной истине христианского учения.
