Сайт Артхив опубликовал статью о двух музыкальных инструментах — арфе и лире — в истории мировой культуры
В 1929 году в Уре при вскрытии царских гробниц археологи обнаружили захоронение (26 век до н. э.), названное впоследствии «гробницей принцессы Пуаби». Храня тайны вечности, там покоились десятки женских скелетов в драгоценных венках, с золотыми,серебряными, медными арфами и лирами в руках.
В Месопотамских раскопках принимала участие Агата Кристи. Писательница обрабатывала находки, фотографировала процесс работ, снимала фильмы, и… вышла замуж за археолога. Впоследствии она написала немало детективов, события которых разворачивались во время экспедиций. Агата шутила, что с каждым годом становится для мужа дороже — он же археолог.
Но для нас представляют интерес не золото и детективы, а обнаруженные остатки великолепной арфы, на остове которой покоился скелет музыканта в золотой короне. Деревянные части инструмента истлели, однако украшения сохранились полностью,и по ним восстановили артефакт — символ древнего царства. Верхний деревянный брус арфы был обшит золотом, на золотые гвозди натягивали струны. Резонатор украшаламозаика из красного камня, лазурита и перламутра, а впереди выступала великолепная золотая голова быка с глазами и бородой из лазурита. Чем не свидетельство почитания великолепного инструмента, звуки струн которого ублажали в дни радости и возносили души страждущих к небесам, примиряя со скорбями мира тленного?
Однако древние не только с размахом устраивали похороны, но и праздновали: оркестры с непременным участием арфы объединяли до 500 человек.
Музыкальной гигантомании древних могут позавидовать сегодняшние организаторы фестов, и в древней Палестине арфамания,судя по всему, достигла апогея. Историк Иосиф Флавий (1 век до н.э.) упоминает о торжестве,в котором участвовало якобы 200 000 певиц,200 000 трубачей, 40 000 арфистов и 40 000 исполнителей на систрах (ударный музыкальный инструмент или храмовая погремушка). Конечно, эти цифры фантастические, но, несомненно, среди израильтян игра на музыкальных инструментах,в том числе и на арфе, была широко распространена.
Лекарство от меланхолии
В Древнем Египте исполнение музыки было церемонией, священнодействием,а египетский иероглиф «арфа» обозначал так же «прекрасное», «божественное». Неудивительно, что «царица инструментов» попала на страницы Библии и упоминается как спутница юного пастуха Давида. Но наибольшую славу ему принесла история о том,как он услаждал слух страдающего меланхолией царя Саула. Поскольку Библия долго была единственным источником сюжетов для художников, то неудивительно, что изображение арфы в руках молодого мужчины закрепило в сознании европейцев устойчивую аналогию с царем Давидом. К тому же через символику десяти струн Давидовой арфы трактовался смысл десяти заповедей.
Таким образом, нежно звучащая «красавица» перебралась из Месопотамии не только в Египет, страны Средиземноморья, но и на полотна западноевропейских мастеров.
Автор работы Эрнст Ю́сефсон (1851−1906) как-то сказал: «Я стану шведским Рембрандтом или умру».
Божественная или дьявольская?
Древние греки создали свой пантеон богов и, будучи поклонниками гармонии, каждой из муз (богам тоже досталось) выдали по инструменту (о чем мы писали в статье«Чарующие звуки музыки«). Нашу героиню арфу предписали Терпсихоре — музе песни и танца, а затем Аполлону. Так «царица инструментов» стала символом всего поэтического и прекрасного, воплотив в совершенстве своей внешней форме и дивных звуках мировую гармонию, соединив небо и землю, науку и искусство, тело и душу. Именно за это ее полюбили ангелы небесные.
Терпсихора — муза танца, изображается обычно либо с арфой, но чаще с лирой, либо танцующей. Она открывает людям гармонию между внешним и внутренним, душой и телом.
Эсташ Ле Сюэр (Eustache Le Sueur) 1616 — 1655
Но церковь старалась держать паству в ежовых рукавицах. За способность создавать влекущие флюиды у дев и юношей музыка впала в немилость. Арфу, как и многие музыкальные инструменты, причислили к дьявольским орудиям. Во время истерии охоты на ведьм, начавшейся в Европе в XV и закончившейся в XVIII веке, в протоколах можно было прочитать: «Иногда дьявол играл на арфе, пока ведьмы ели, потом они водили хоровод…». Запретить музыку, конечно, было уже невозможно, но предостеречь… Именно поэтому один из смертных грехов — похоть, — в нравоучительной литературе Средневековья называли «музыкой плоти».
