В фондах КГКУ «Государственный архив Красноярского края» содержится бесценный и богатейший материал по истории миссионерской деятельности в Енисейской губернии, представленный документами различных организаций: Енисейской духовной консистории, духовных правлений, фондов отдельных церквей и монастырей, учебных заведений, частично — фондами органов власти и управления, статистических учреждений, правоохранительных органов, а также документами личных фондов («Никодим — первый епископ Енисейский и Красноярский», «Юдинская коллекция»).
Миссионерская деятельность всегда являлось одним из основных направлений деятельности Русской Православной Церкви. Во второй половине XIX века, на волне крупных реформ в политической и социальной жизни страны, были предприняты попытки объединить и активизиро-
вать усилия миссионеров на территории всей Российской империи. С этой целью в 1865 году было создано Православное миссионерское общество с комитетами в епархиях. Общество финансировалось в основном за счет пожертвований населения. При церквях велся, в частности, сбор «на распространение православия между язычниками империи». Немаловажной
предпосылкой для создания системы организованной миссионерской деятельности послужили принятые в 1861 году «Правила о крещении», которые должны были положить конец практике насильственного крещения инородцев. В правилах указывалось, что крещение ни в коем случае не
должно проводиться насильственно: представители коренного населения, желавшие принять православие, должны были дать письменное согласие на проведение Таинства, несовершеннолетним инородцам требовалось согласие родителей или опекунов, при крещении требовалось присутствие свидетелей. Исключение делалось только для тяжелобольных, при усло-
вии, что они находятся в трезвом уме. Кроме того, акт крещения должен был фиксироваться в метрических книгах. Таким образом, желание перейти в православие должно быть искренним и самостоятельным решением, которое могло быть принято только в результате серьезной и масштабной проповеднической деятельности. Именно поэтому возникла необходимость вывести миссионерскую деятельность Русской Православной Церкви на принципиально иной уровень, изменить сам способ распространения среди коренных народов империи христианских истин. Созданное четырьмя годами позже Православное миссионерское общество было призвано решить поставленную задачу.
14 февраля 1871 года в Енисейской епархии был торжественно открыт Енисейский епархиальный комитет Православного миссионерского общества под председательством епископа Енисейского и Красноярского Никодима. Быть членом комитета было почетно, поэтому в него охотно вступали представители органов власти и управления, священнослужители, почетные горожане, купцы. В частности, товарищем председателя был избран губернатор А.Д. Лохвицкий, казначеем
— протоиерей Воскресенского собора И. Рачковский.
На добровольные пожертвования членов общества содержались миссионерские приходы губернии, строились церковно-приходские школы и училища для инородцев, печатались учебники и богослужебная литература.
Активнее всего деятельность комитета осуществлялась в Туруханском крае и в Минусинском и Ачинском уездах.
В Туруханском крае, ранее создания комитета Православного миссионерского общества в Енисейской губернии, 13 января 1851 года, по ходатайству епископа Томского Афанасия была учреждена миссия для инородцев Туруханского края. Туруханское благочиние было од-
ним из самых северных и обширных в России. Штат миссии состоял из двух священников, двух причетников, за которыми была закреплена походная Свято-Троицкая церковь. В отличие от приходских священников, за ними не было закреплено определенного причта и паствы, в их
обязанности входило вести проповедь среди кочевых народов Севера, а также духовно окормлять новокрещенных. Несмотря на более высокую оплату труда миссионеров, и максимальный срок службы три года, добровольно служить в Туруханском крае духовенство не хотело. Назначение туда воспринималось как ссылка, это оказало пагубное влияние на результаты деятельности миссии. За два десятка лет ее существования, согласно представлению епископа Енисейского и Красноярского Никодима в Енисейскую духовную консисторию, «инородцев Туруханского края […] считается менее 6000 тысяч человек обоего пола, из них менее трети остаются в язычестве, прочие — христиане» [1]. В 1873 году было решено Туруханскую миссию, как «лишнюю, не имеющую своего предела и втекающую в чужие, большую часть года праздную — упразднить, тем более, что она, трудясь далеко менее приходских причтов, получает оклад выше их» [2]. Туруханский край был выделен в отдельное благочиние, состоящее из пяти приходов — Туруханского Преображенского, Верхне-Инбатского, Дудинского, Тазовского, Хатангского, позднее, в 1899 году, был открыт шестой, Ессейский приход. Отныне миссионерская деятельность возлагалась на приходских священников и катехизаторов. Подобная система была распространена на территории всей губернии. По замыслу руководителей общества, основа веры во Христа должна была прививаться не только апостольской проповедью миссионера, но и личным примером благочестивой христианской жизни. Постоянно находящийся среди своей паствы священник должен был
прививать инородцам не только основы православия, но и основы христианской нравственности, повышать их интеллектуальный уровень. При ответственном и неформальном отношении со стороны миссионеров к своей пастве приходская система оправдала себя. В начале XX века,
когда вновь возник вопрос о разделении обязанностей приходских священников и священников-миссионеров, особый миссионер Туруханского края иеромонах Макарий (в миру — Михаил Суслов), посвятивший всю жизнь миссионерскому служению на севере, справедливо заметил: «Священник […] служит центром тяготения прихожан и рассадником христианской культуры […] лучшим средством для просвещения Туруханского края и распространения веры Христовой — послужит, как ранее служил, приходской уклад церковной жизни […] Таким образом для достижения миссионерских целей в Туруханском крае существует единственная мера: приближение пастыря к пасомым, что может быть достигнуто непременным пребыванием священников (семейных, а не
одиноких и монахов) при их церквах, среди их приходов» [3].
Как и Туруханская, Ачинская миссия была полностью «противоязыческой» и состояла из двух приходов: Чебаковского и Божиеозерского.
В Минусинском уезде миссионерская деятельность имела свои особенности — проповедь велась как среди язычников, так и среди раскольников и сектантов, что было делом не менее сложным, чем борьба с языческими суевериями инородцев. Инородцы юга губернии, долгое время жившие бок о бок с русским населением, перенимали не только его нравы, быт, но и религию. Схожие по мировоззрению с инородцами севера, они охотно слушали проповедь православных миссионеров
и искренне принимали крещение. Минусинский уезд был поделен на семь миссионерских приходов: Усть-Абаканский, Синявинский, Усть-Фыркальский, Усть-Есинский, Аскызский, последними были открыты в 1884 году противораскольничий приход в Усинском пограничном округе — Верхнеусинский, а в 1913 году — Туранский в. с. Туран. В своем роде эти приходы были уникальны. Исторически Усинский пограничный округ стал местом компактного проживания раскольников
(как их официально называли до 1905 года) и сектантов, которые первыми из русских обосновались там в 1856 году. Переселенцы из европейской части России, они жили замкнуто и относились к местному населению с большой осторожностью, граничащей с враждебностью. По наблюдению большинства миссионеров, проповедь имела на них относительное влияние, между тем соседство с представителями официальной православной церкви и совместное обучение детей в школе чаще приводило к решению оставить раскол. Как справедливо замечал священник Аскызского прихода Владимир Кузьмин, «лучшей мерой в борьбе с сектантством, по моему мнению, является хорошая организация православных приходов и приходской жизни. Необходимо православным священникам стать пастырями и служителями народа […] Опыт показывает, что лучшим и верным средством для привлечения сектантов в лоно церкви является раскрытие для духовного взора последних положительных сторон ее жизни. Правда, это не может заставить сектантов сразу принять православие, но это уничтожает ту враждебность, которую сектанты питают к церкви» [4].
Помимо старообрядцев и сектантов, в Усинском крае существовало еще две небольших конфессиональных группы: «инородцы-татары» (хакасы и алтайцы), исповедующие язычество, и сойоты, подданные Китайской империи, также исповедующие язычество либо ламаизм. Они с
интересом слушали проповедь о Христе, с большим уважением относились к миссионерам, видя в них не только проповедников, но и защитников от притеснений русских торговцев и сектантов-раскольников, которые относились к ним в высшей степени пренебрежительно, а зачастую
и оскорбительно. Община представителей официальной православной церкви достигла численности общины старообрядцев и сектантов лишь к началу XX века, поэтому миссионерская деятельность в Усинском крае была направлена в основном против них. Особенно активной она стала в начале XX века, после объявления свободы вероисповеданий в 1905 году (с этого времени за раскольниками официально закрепился термин «старообрядцы», то есть последователи толков и согласий, кото-
рые признавали основные догматы православной веры, но при этом не признавали некоторые ее обряды и справляли богослужение по старопечатным книгам), вступления в 1906 году в силу указа о порядке образования и действия старообрядческих общин и введения правил для устройства сектантами богослужебных и молитвенных (религиозных) собраний в 1911 году. С принятием данных нормативных актов, возникла угроза распространения учения приверженцев старой веры среди православного населения и местных инородцев.
Необходимо отметить, что миссионеры вели огромную общественную работу, переоценить значение которой трудно: ремонт и восстановлениe церквей, открытие школ и училищ для инородцев и преподавание в них, медицинская помощь, благотворительность, переводческая деятельность.
Проповедь Евангелия насаждалась не «мечом и огнем», а христианской любовью, терпением и уважением к самобытности инородцев, благотворительностью. Священник Туруханской миссии Яков Доброхотов писал: «Огромное пространство Туруханских тундр […] представляет чрезвычайно много интересного для путешественника. Здесь во множестве
обитают кочевые инородцы, от которых одни от других резко отличаются как образом жизни, так и верованиями. Зашедши в среду кочевых людей, я не мог не увидеть в них как хорошей, так и худой стороны […] тунгусы, долгане, жигане отличаются опрятностью в обыденной жизни […] общи-
тельностью, гостеприимством […] можно сказать, изысканностью […] напротив самоеды ведут жизнь самую грязную, в них заметна и грубость и скрытность, гостеприимство, впрочем, составляет их отличительную черту […] Учение имеет большое влияние на быт инородцев […] Стоит только
вглядеться в инородца-язычника и в инородца-христианина — различие между ними окажется разительное» [5]. Простота и чистота нравов коренных народов стала хорошей почвой для восприятия слова Божьего, и они охотно принимали крещение. Не вникая в догматическую составляющую православного учения, они всем сердцем принимали новую для них религию. «Темные мы люди — ничего не знаем. Господь знает сам, чего нам надо и не убьет нашей души» [6], — так выразила свое отношение к христианству одна из остячек. Однако, в силу особенностей мировоззрения, невысокого интеллектуального уровня, простоте, доверчивости и наивности
инородцев, ряд принятых положений православия наслаивался на их традиционное религиозное мировоззрение. А отсутствие регулярных наставлений со стороны священника в силу кочевого образа жизни приводило к тому, что инородцы либо опять обращались в язычество, либо оставались
христианами лишь номинально — забывали свои христианские имена, не исполняли требы, вели образ жизни, не соответствующий нормам христианской нравственности — обращались к шаманам, заключали браки с близкими родственниками, либо практиковали многоженство, воровали невест, имелись даже случаи каннибализма. Настоящим бичем как для инородцев юга, так для инородцев севера губернии было пьянство. С истинно христианским терпением и любовью, личным примером, миссионеры из года в год боролись с этими недугами.
Инородцы охотно принимали крещение во время посещения приходов архиереями. Так, в 1867 году Преосвященный Никодим, епископ Енисейский и Красноярский, осматривая южные районы новообразованной епархии, совершил крещение 80 человек в с. Аскиз. В 1873 году Преосвященный епископ Енисейский и Красноярский Антоний, совершая поездку для обозрения церквей Минусинского округа, будучи заранее оповещен, 15 июля в с. Аскиз участвовал в крещении 3003 хакасов, затем еще 50 хакасов в с. Таштып.
Как было отмечено ранее, миссионеры вели активную общественную работу, выступали защитниками инородцев как от местных властей и русских торговцев, так и от произвола более богатых соседей-соплеменников. Довольно часто были случаи, когда они спасали целые семьи от голода, делясь своими запасами либо добиваясь от властей отпуска съестных припасов из хлебных магазинов. В меру возможностей оказывали несложную медицинскую помощь, иной раз помогали добрым житейским советом. Подчас это имело гораздо большее влияние на инородцев, чем проповедь. Миссионеры делом подтверждали главную заповедь проповедуемого учения: «Возлюби ближнего своего как самого себя».
При содействии миссионеров было открыто и капитально отремонтировано множество храмов, часовен, причтовых домов: в 1884 году — Верхне-Усинская Николаевская церковь, в 1911 году — Туранская Иннокентьевская, отремонтированы Дудинская Введенская, Тазовская Николаевская, Хатангская Богоявленская церкви, Туруханский Преображенский собор и устроены при них причтовые дома. В 1895 году, при непосредственном участии миссионеров Туруханского края, Ачинского и Минусинского уездов, Енисейским епархиальным комитетом Православного миссионерского общества было принято решение о строительстве часовен в инородческих обществах. При активном участии священника Ессейской миссии Павла Попова и по ходатайству Илимписких тунгусов был открыт Ессейский приход. Миссионеры организовывали сбор средств на строительство и ремонт храмов, ходатайствовали перед местной властью, Енисейской духовной консисторией, комитетом Православного миссионерского общества, принимали активное участие
в деятельности строительных комитетов. Чаще всего храмы воздвигались на средства прихожан, в основном, русского населения. Инородцы, несмотря на искреннее желание помочь, были очень бедны. Хотя из данного правила были исключения. В 1893 году на средства якута Василия Сергеевича Ботолу на месте впадения р. Хордонок в оз. Ессей была построена и освящена часовня в честь святителя Василия Великого. В 1893—1894 годах при участии инородца Егора Спирина велось
строительство церкви великомученика Пантелеймона на оз. Шира, а в 1896 году, инородец Алексей Мефодьевич Янгулов, изъявил желание построить в улусе Янгулов Кизильской инородной управы часовню.
Одной из важнейших задач миссионерской деятельности являлось и обучение инородцев. В одном из отчетов в Енисейский епархиальный комитет Православного миссионерского общества катехизатор Дудинско-Хатангского прихода Григорий Кайдалов одним из первых поднял вопрос о строительстве церковно-приходских школ при миссионерских храмах — «прежде чем внедрять в инородцах высокие понятия о Боге, прививать к ним религиозные чувства и жизнь христианина, надо приподнять их умственный кругозор. Я убежден, что для инородцев нужен учитель, а не миссионер; правда учитель с задатками миссионера» [7]. Подобного мнения придерживалось большинство священников-миссионеров: «Школа — могучий рычаг в миссионерском деле и этот рычаг не заменить ни усиленной деятельностью, ни какой угодно личной энергией миссионера» [8] (из рапорта священника Тазовской Николаевской церкви Владимира Заводовского). Изначально инородцы относились к обучению детей с недоверием, считая это излишней роскошью, многие просто боялись отпускать их от себя. Но по прошествии времени ситуация начала меняться. Инородческие малыши, живя в семье миссионера, который также занимался преподавательской деятельностью, находясь под постоянной опекой его жены, преподавателей школы, постигали не только основы грамотности и христианского учения, но и «приучались к трудолюбию». Возвращаясь домой, они распространяли полученные знания среди соплеменников. Некоторые из них продолжали обучение, становились священниками, переводчиками. Это оказывало огромное влияние на инородцев и способствовало распространению православия.
Самая большая трудность для священников-миссионеров заключалась не в том, что они не были знакомы с нравом, воззрениями, бытом инородцев — это приходило с опытом, а в незнании ими языка инородцев, полном отсутствии литературы и переводчиков. Осложнялась ситуация тем, что инородцы Енисейской губернии говорили на совершенно непохожих наречиях и диалектах, поэтому подготовить миссионеров должным образом не представлялось возможным. В Енисейской губернии (по данным, предоставленным статистическому комитету) в 1884 году проживали остяки, тунгусы, якуты, самоеды кизыльцы, кайвалы, качинцы, юраки и многие другие народы.
В 1863 году епископ Енисейский и Красноярский Никодим в представлении к Енисейской духовной консистории писал о том, что незнание священниками языка местных народов «почитаю главным, которое препятствует досель внушать истины веры и благочестия христианского сим инородцам» [9]. 19 января 1865 года Енисейская духовная консистория издала указ, согласно которому священники-миссионеры южных уездов губернии (Ачинского и Минусинского) были обязаны изучить язык местных инородцев и перевести на него основные молитвы, священное писание, катехизис. Должности пономарей в миссионерских церквях упразднялись и вместо них вводили должности штатных толмачей.
Активно развивалось сотрудничество с Алтайской миссией. К концу XIX века миссионерами Алтая был накоплен большой опыт в переводческой деятельности с языка алтайских инородцев. Позже появились и труды миссионеров Енисейской губернии. В 1889 году псаломщиком хатангской Богоявленской церкви Михаилом Сусловым и мещанином Федором Мальцевым были составлены русско-тунгусские словари, на юге губернии переводческой деятельностью занимались священники из числа местных жителей — Иван Штыгашев, Семен Чесмочаков («Наставление новокрещенным о вере и жизни христианской и о молитве», «Беседы к готовящимся к крещению об истинном Боге и истинной вере» и ряд других работ).
В истории миссионерства Енисейской губернии оставили след множество священников, апостольское служение для которых стало делом жизни. С истинно христианской любовью, терпением и горячей верой они неустанно трудились в отведенных им приходах. Не считаясь с
трудностями, тяжелым климатом, непониманием и враждебностью они несли слово Божие в самые отдаленные уголки епархии. Священник Ессейского прихода иерей Павел Попов писал «Если […] путешествие проходит при северном сиянии, тогда Господь поистине вознаграждает за все трудности жизни на диком севере, за голод, одиночество, противление истине евангельской со стороны язычников-шаманистов, непонимание тебя окружающей русской средой — людьми наживы и бессердечия. Творец мира выводиn тебя, недостойного служителя Слова Божьего, из уныния, грусти и возвращает твои помыслы к словам святого Евангелия, а через это воодушевляет тебя на новый подвиг терпения, смирения и кротости» [10].
Среди подвижников особенно глубокий след оставили: священник Михаил Суслов (в иночестве — Макарий), Иван Кожевников, Матвей Кайдалов, Павел Попов, посвятившие всю свою жизнь служению Туруханской миссии; Николай Путилов, проповедовавший среди раскольников на юге губернии, в Усинском крае; священники из числа местных жителей — Ефим Катанов, Николай Катанов, ИИван Штыгашев, Семен Чесмочаков, активно занимавшиеся переводческой и пре-
подавательской деятельностью. Путевые журналы, отчеты, литературные и переводческие труды их стали источником не только по истории религиозно-нравственного просвещения инородцев и раскольников, но и богатейшим этнографическим материалом.
В миссионерской деятельности церкви нельзя не отметить и влияние русских, соприкасавшихся с инородцами. Влияние это было как положительным, так и отрицательным. С одной стороны, русские поселенцы способствовали просвещению, повышению уровня культуры инородцев,
служили неким образцом. С другой стороны, инородцы перенимали не самые положительные качества — воровство, пьянство: «Наивные, добродушные дети природы, принимающие все отрицательные стороны нравственного закона этих развратителей за русские нравы и обычаи, а,
следовательно, и позволительные для рабского подражания» [11]. Русские торговцы пушниной в погоне за прибылью, обманывали инородцев, подчас открыто спаивали.
Число представителей других конфессий (католиков, мусульман, лютеран, иудеев) на территории губернии было невелико, поэтому они никогда не были объектом для проповеди миссионеров. Случаи «перехода» в православие были нередки, но чаще всего они были результатом
самостоятельного решения.
Деятельность Енисейского епархиального комитета Православного миссионерского общества на территории Енисейской губернии осуществлялась более полувека. Она не везде была успешной, иногда формальной, но все же проделанная работа имела достойные результаты. К началу XX века, согласно отчетам миссионеров, инородческое население было полностью окрещено. Но миссионерская деятельность заключалась не только в религиозном просвещении. Было воздвигнуто множество храмов, открывались школы, развивалась благотворительность. Но в 1918 году вместе с отделением церкви от государства и от школы, закончилась и деятельность Православного Миссионерского общества.
Тематика миссионерской деятельности в Енисейской губернии широка и мало изучена. Фонды Государственного архива Красноярского края содержат огромное количество документов, рассказывающих об этой замечательной странице истории Русской православной церкви. Эта тема
ждет своих исследователей, а в КГКУ «ГАКК» хранится множество бесценных и уникальных документов для того, чтобы ее открыть.
Примечания
1 ГАКК. Ф. 647. Оп. 1. Д. 522
2 Там же.
3 ГАКК. Ф. 667. Оп. 1. Д. 108
4 ГАКК. Ф. 674. Оп. 2. Д. 73. Л. 4
5 ГАКК. Ф. 674. Оп. 1. Д. 3945. Л. 19
6 ГАКК. Ф. 667. Оп. 1. Д. 105. Л. 6 об.
7 ГАКК. Ф. 667. Оп. 1. Д. 113. Л. 5 об.
8 ГАКК. Ф. 667. Оп. 1. Д. 89. Л. 26 об.
9 ГАКК. Ф. 674. Оп. 1. Д. 3907
10 ГАКК, Ф. 667. Оп. 1. Д. 80. Л. 167
11 Там же. Л. 174
Опубликовано в: Православие, Россия: размышление о прошлом, взгляд в будущее. Сборник материалов научной конференции с международным участием. Красноярск, 12—14 октября 2011 г. / [Красноярская митрополия Русской Православной Церкви, Красноярский региональный общественный фонд попечения о духовно-нравственном возрождении Сибири «Ладанка» и др.] — Красноярск: Издательский дом «Восточная Сибирь», 2012. (Музейно-просветительский центр духовной культуры Красноярского края «Касьяновский дом»)
