«В стороне от гробниц знаменитых,
На заглохшем кладбище времен,
Я ищу невеликих имен,
Незаслуженно нами забытых».
Шарль Бодлер
Сколько их, русских интеллигентов, истинных патриотов своего Отечества, незаслуженно забытых или просто не замеченных в сутолоке и буднях нашей жизни?.. Кто они, эти незаменимые в свое время, горящие неподдельным, искренним огнем стремления служить высокому искусству люди?.. Какова их роль в становлении музыкальной культуры на огромной российской территории, где, чем дальше от центра, тем меньшее число почитателей музыкального искусства имеют возможность соприкоснуться с живым и реально звучащим «текстом музыкального искусства»?
В начале XXI столетия совершенно справедливо поднимается вопрос о необходимости формирования в нашем обществе такого гражданина, который смог бы соответствовать «вызовам» нашего времени. Высшее образование в XXI веке не должно идти по пути узкой профессионализации и специализации, его важнейшее назначение — формировать личность, гуманитарные основания которой (нравственные, ценностные и т.д.) позволяют расширить горизонты понимания специалистом сложного и быстро меняющегося мира, адаптироваться к вызовам эпохи [1]. В этой ситуации нельзя не обратиться мысленно к тем представителям творческой интеллигенции, кто пережил совсем не простой ХХ век, к тем, чья жизнь являет собой пример служения делу, идеалам вечно прекрасного и бесконечно непостижимого искусства музыки неотделимо от служения своей Родине.
Среди обширной плеяды музыкантов, деятелей отечественной художественной культуры немало тех, кто родился в Сибири или своими корнями был тесно связан с ней. Но судьба многих из них остается до сих пор малоизвестной, хотя все более активное участие сибиряков в музыкальной жизни страны становится неоспоримым фактом, являясь свидетельством набирающей силу тенденции к выравниванию диспропорции между центром и периферией.
1938 год… Далеко в Китае, в местечке Барим (по-китайски — Па-Лиэм) в 468 км от Харбина 15-летний Боря Плотников, пройдя нравственные «испытания» (ответив письменно на только ему заданные вопросы) в ночной тишине дает «торжественное обещание», но не всем, а самому себе: «Даю торжественное обещание и скрепляю его своим честным словом, что буду всеми силами стараться исполнять свой долг перед Богом и Родиной, ежедневно оказывать добрые услуги людям и, зная законы костровых братьев, буду стараться исполнять их…». Действительно, дальнейшая судьба этого удивительного человека — Бориса Трифоновича Плотникова (1923—2008 гг.) — свидетельство его непрестанного стремления к истине, добру, самосовершенствованию, а события той далекой ночи не случайно вспоминались им спустя много лет как нечто «большое, важное, духовное» [2].
Борис Трифонович Плотников родился в Харбине — административном и экономическом центре русских поселенцев в Китае, возникшем в связи со строительством южной ветки Транссибирской магистрали — Китайско-Восточной железной дороги (КВЖД) — соединяющей Читу с Владивостоком и Порт-Артуром. Родился в русской семье, которая, по его словам, приехала в 1903 году в далекое китайское местечко на заработки. К этому времени начатое в 1896 году строительство КВЖД было окончено, с 1903 года осуществлялось прямое сообщение Владивосток—Москва через Харбин, и к месту «новой жизни» прибывали все новые и новые российские подданные. По воспоминаниям русского офицера Н.А. Байкова, в 1902 году «окрестности Харбина, как и вся почти долина Сунгари вниз по течению, представляли собой пустыню, безлюдную и унылую. Кое-где стояли убогие одинокие фанзы среди клочков возделанного поля» [3]. Трудно представить, но к 1923 году (год рождения Б.Т. Плотникова — И.Б.), когда торжественно отмечалось 25-летие КВЖД, Харбин был уже довольно крупным экономически и культурно развитым городом. «Старый» и «новый» Харбин представлял единое многонациональное культурное целое. Мирно сосуществовали Грузинское (с 1902 г.), Латышское (с 1912 г.), Армянское (с 1917 г.), Польское культурно-просветительское (1907—1949 гг.) общества, еврейское литературно-драматическое общество (1908—1926 гг.), Маньчужрские педагогическое (1910—1918 гг.) и сельскохозяйственное (1912—1927 гг.) общества, Харбинское литературно-художественное общество (с 1920 г.) и другие общественные организации. Их наличие свидетельствовало о необычайной активности проживающих в Харбине жителей, устанавливающих не без помощи администрации КВЖД межкультурные диалоги, взаимосвязи. Писатель В.Н. Иванов, вспоминая о Харбине начала 1920-х годов, писал: «Харбин был международным скороспелым городом, где сравнительно недавнее 20-летнее сосуществование и общие труды народов Китая и России создали оригинальный и сильный гибрид… Харбин рос быстро и мощно, как растет в Маньчжурии растительность… Выйдя в своем естественном устремлении к морю, к океану, Россия принесла с собой благословение этой отдаленной окраине. Я встретил тогда в Харбине, в Маньчжурии, после
военного 1920 года бурный подъем общего хозяйства. На маньчжурскую землю за счет русского золота пришла КВЖД и принесла жизнь, работу и рост населения… Я думаю, что Китай, принявший в пору 1920 года большую порцию, тысяч до 200, беженцев из России, представил им такие условия, о которых они могли разве что мечтать… Работали все инженеры, врачи, доктора, профессора, журналисты. Все могли делать что угодно» [4]. Необходимо учесть, что после эвакуации из Владивостока русские беженцы в основном концентрировались в Шанхае, поскольку по политическим соображениям китайские власти запретили их въезд на полосу отчуждения КВЖД, был невозможен въезд в Харбин [5].
Детство и юность Бориса Плотникова совпали с непростыми для Дальнего Востока годами: через Харбин в начале 1920-х годов шла «волна» белой армии (капелевцы, семеновцы, унгерновцы) и эмиграции. В 1928 г. из Китая были высланы все русские служащие КВЖД, менялась политическая ситуация в самом Китае, под вопросом стоял статус КВЖД, и, в конце концов, в 1935 г. КВЖД была продана Китаю, начиналась война Китая с Японией. Хотя в 1937 г. был подписан советско-китайский договор о ненападении, на территории Забайкалья и Дальнего Востока вдоль всей границы с Китаем до 1945 г. сохранялось военное положение: «с конца 1931 г. началось ожесточенное противоборство японских и советских спецслужб, окончившееся разгромом Квантунской армии с ее мощным разведцентром» [6]. Русские семьи находились в сложной ситуации выживания, но главное, что все, кто жил в условиях «зарубежного проживания, стремились к взаимопониманию» [7].
Выросший в особых условиях коммуникации многонационального города, в юности, как и вся харбинская молодежь, Борис Плотников без особых трудов овладел китайским и японским языками (хотя, по его словам, эти знания касались только навыков бытового общения). Эти знания оказали ему незаменимую службу позже. Как вспоминал Б.Т. Плотников в 1945 г., в Харбине произошла его встреча с неким офицером, искавшим переводчика со знанием японского: «японский я знал так себе, но офицер знал его еще хуже». Благодаря этой встрече, он, 22 летний, с идеализированным представлением о Советском Союзе, «грезивший марксизмом», смог уехать из города, где начались аресты среди харбинских интеллигентов: их увозили в неизвестном направлении прямо с собраний, на которые люди приходили в праздничных костюмах.
Оказавшись в Советском Союзе (сначала на Курилах в пограничных войсках, затем в Хабаровске и Комсомольске-на-Амуре), Борис Плотников смог благодаря высокому культурному уровню реализоваться как специалист-переводчик, а затем и журналист. И все же его главные творческие достижения связаны с деятельностью в области музыкального образования, музыкальной науки.
Какие же основы образования были получены Борисом Плотниковым в этом особом мире, на его малой родине, что позволяло ему с гордостью называть себя «харбинцем»?
Еще раз пристальнее всмотримся в картину культурной жизни «русской Атлантиды» — территории, которая буквально «стерта» с лица земли в конце ХХ столетия, и осталась лишь память о русской диаспоре, о дальневосточном Русском зарубежье…
Во-первых, сама КВЖД с момента введения в эксплуатацию стала важной частью экономического сектора России, поскольку осуществляла «весь товарооборот и пассажирские перевозки Китая и Маньчжурии в Европу». Три ветки КВЖД — западная, восточная и южная — обслуживали в основном русские специалисты, подготовка которых велась на месте — в Харбине. Количество специалистов исчислялось не просто сотнями, а многими десятками тысяч. Для детей железнодорожников по всей дороге, где они жили, строились школы, в том числе в Харбине их было четыре. Все школы субсидировались Управлением КВЖД. Две первые начальные школы были открыты уже в 1898 и 1900 гг. В 1906 г. был учрежден учебный отдел Управления КВЖД на правах самостоятельной службы дороги (в это время в школах насчитывалось 1886 учащихся и 38 преподавателей). По воспоминаниям харбинцев это были огромные и прекрасно оборудованные здания. Так, в школе №1 на Старо-Харбинском шоссе, в бывшем здании Харветовской гимназии «в одну смену обучались более полутора тысяч учеников. При школе имелись стадион, оборудованный для проведения крупных соревнований, зрительские трибуны, две раковины для оркестров, баскетбольные и волейбольные площадки, три теннисных корта, фруктовый сад и огород, теплица для тропических растений, живой уголок… два физических кабинета, химический с лабораторией, …богатая библиотека, мастерские… В школе были также два духовых оркестра — один учебный и один парадный — и оркестр народных инструментов» [8]. Дети могли затем получить среднее и высшее образование в Индустриально-транспортном техникуме и известном на Дальнем Востоке Харбинском политехническом институте.
Б.Т. Плотников начальное образование (с первого по шестой класс) получил в гимназии им. Ф.М. Достоевского, где с первого класса изучался английский язык. Из его воспоминаний следует, что каждое лето с 1936 по 1939 гг. он отдыхал в лагере для членов организации скаутского типа «Костровые братья» при харбинском отделении ХСМЛ — «Христианского союза молодых людей». Первое упоминание о ХСМЛ в Харбине датировано в летописи города 1918 годом: «начало спортивной деятельности физического отдела Христианского союза молодых людей (ХСМЛ). Основное внимание уделялось спортивным играм. После переезда в новое здание на Садовой улице регулярные спортивные четверги в ХСМЛ стали заметным явлением в жизни молодежи, как и спортивная площадка за Сунгари» [9].
ХСМЛ считается первой в мире молодежной общественной организацией: союз был организован в 1844 г. Дж. Вильямсом для помощи молодым людям из беднейших слоев лондонского общества. В настоящее время в различных источниках можно почерпнуть достаточно информации об истории ХСМЛ, о принципах организации и функционировании союза в различных регионах Европы и Азии в начале ХХ века, в частности в Харбине. На средства союза существовала русская Харбинская гимназия, работали два отряда скаутов, в 1925 г. при ХСМЛ было организовано «Костровое братство».
К одним из направлений деятельности союза можно отнести образовательную и просветительную деятельность. Одной из богатейших библиотек в городе был библиотека ХСМЛ, которая наряду со старейшими специальными библиотеками Клуба главных механических мастерских КВЖД, Библиотеки-читальни харбинского Железнодорожного собрания была доступна для всех жителей. В те годы во всех библиотеках была принята международная десятичная система классификации (Дьюи). Из библиотеки ХСМЛ можно было получить книги на дом, выписав их заранее по каталогу: «романы Жюля Верна, Александра Дюма, беллетристику на английском языке и русских классиков» [10].
Колледж ХСМЛ, где завершил свое образование Б.Т. Плотников, был приравнен по статусу к высшему учебному заведению на территории СССР (по запросу Б.Т. Плотникова Минвуз через МИД запросил консульство в Харбине и получил соответствующий документ). Среди тех, кто мог встретиться на пути Б.Т. Плотникова — о. Никандр (Викторов Леонид Николаевич). О нем известно, что долгое время он проживал в Харбине и оказывал несомненное влияние на духовную жизнь в городе. Примечательна биография этого удивительного человека.
Родился Леонид Викторов в 1891 г. в семье протоиерея Ярославской епархии. Окончил уездное духовное училище, среднее образование получил в Ярославской духовной семинарии, которую окончил в 1911 году. В 1915 получил степень кандидата богословия, окончив Киевскую духовную академию. Проживал затем в Перми, где был рукоположен во диакона и определен ко служению в Спасо-Преображенский кафедральный собор г. Перми, затем рукоположен во пресвитера, на-
значен законоучителем в Алексеевском реальном училище, старших классах частной гимназии Л.В. Барбатенко и торговой школе.
Во время Гражданской войны о. Никандр стал участником Ледового (Сибирского) похода и значился главным военным священником. Во время похода он отморозил себе пальцы рук и ног. Дальнейшая жизнь о. Никандра была связана с Харбином: протоиерей с 1921 г., с 1923 г. — священник Харбинского кафедрального собора, с 1925 по 1927 гг. был настоятелем Александро-Невской церкви в г. Ханькоу (Китай) Пекинской епархии, в 1927 г. — настоятель Алексеевской церкви на Зеленом базаре (Харбин). Кроме этого, о. Никандр с 1927 г. был лектором богословско-пастырских курсов в Харбине, а с 1934 г. — доцентом Богословского факультета Института св. Владимира, преподавателем курса Священной истории Ветхого Завета. В это же время он являлся преподавателем в экуменическом Христианском Союзе Молодых Людей и входил в состав Законоучительного совета средних школ Харбина [11].
Духовную культуру в городе формировали ценности не только высокого искусства, но и высокой духовности, которую несли священнослужители: на территории Харбина наряду с многочисленными культурными учреждениями были храмы (свыше 20) и монастыри. Без сомнения, Б.Т. Плотников, как и все харбинцы, на всю жизнь сохранил те нравственные принципы, которые были заложены в годы проживания в Харбине.
Библиографические сведения
1. Ильинский И.М. О высшем образовании для XXI века // Высшее образование для XXI века: III Международная научная конференция 18—20 октября 2006 г. Доклады и материалы. — М., 2006. — Вып. 1.— С. 5—15.
2. Плотников Б.Т. История музыкальной болезни //Русская Атлантида. — Челябинск, 2007. №25. — С. 21—24.
3. Байков Н.А. Мой приезд в Маньчжурию. 1902 год // Русский Харбин / сост., предисл. и коммент. Е.П. Таскиной. — М., 2005.— С. 7—12.
4. Иванов Вс.Н. Харбин. 20-е годы // Русский Харбин / сост., предисл. и коммент. Е.П. Таскиной. — М., 2005. — С. 13—24.
5. Из письма Российского посла в Японии Д.И. Абрикосова председателю Совещания российских послов в Париже М.Н. Гирсу (19 декабря 1922 г., Токио) // URL:http://www.antibr.ru/reader/ah_flotstark_gd.html
6. Соловьев А.В. Забайкальские органы безопасности // Энциклопедия Забайкалья. Читинская область. — Новосибирск, 2000. — Том I. — С. 72.
7. Таскина Е.П. На перекрестке эпох и культур // Русский Харбин /сост., предисл. и коммент. Е.П. Таскиной. — М., 2005. — С. 35—49.
8. Евтушенко Г. Как работали и жили служащие КВЖД // Русский Харбин / сост., предисл. и коммент. Е.П. Таскиной. — М., 2005.— С. 254—256.
9. Хроника основных событий культурной жизни русского Харбина (1900 — 1945) // Русский Харбин / сост., предисл. и коммент. Е.П. Таскиной. — М., 2005. — С. 300—332.
10. Таскина Е.П. На перекрестке эпох и культур… С. 48.
11. URL: http://drevo-info.ru/articles/3102.html
XII Красноярские краевые образовательные Рождественские чтения. — Красноярск: ООО «Издательский дом «Восточная Сибирь», 2012.
