-Статья посвящена проблеме оценивания учащихся в школьном курсе «Основ религиозных культур и светской этики». Здесь обосновывается сомнительность или недопустимость формального оценивания детей на уроках, цель которых заявлена в качестве воспитательной, а не информативной.
Я пишу эту статью во время Великого поста, считающегося в русской православной культуре временем великого покаяния и очищения. Культуре, основы миропонимания которой призван сегодня донести учитель до учеников в теперь уже обязательном для изучения во всех школах России курсе «Основы религиозных культур и светской этики» (далее — ОРКСЭ). Только ли донести? Сегодня в солидных педагогических академиях, центрах повышения квалификации учителей все громче и настойчивее звучат призывы, плавно переходящие в требования, еще и оценить результаты этого ознакомления. Причем речь идет не об оценке знаний, освоения новых понятий и тому подобного. Заявленные цели курса — воспитательные по преимуществу. А оценивать предлагается эффективность духовно-нравственного воспитания, осуществляемого в рамках этого нового предмета. Но можно ли оценить в формальных категориях уровень или степень нравственного изменения, развития личности в ходе всего лишь изучения нового предмета? В течение всего лишь одного учебного года? Допустима ли в принципе сама постановка такого вопроса? Оценивать стихийно возникшую (или не возникшую) нравственную рефлексию учащегося четвертого класса? Мониторить динамику изменения его духовно-нравственных показателей? Последний вопрос в его типической формулировке может рассматриваться, с нашей точки зрения, как микро-тест на педагогическую и человеческую адекватность. Ведь нормальным человеком сама формулировка последнего вопроса может восприниматься как карикатурная, недопустимая и возмутительная. Тем не менее, именно фактическая ситуация в системе подготовки и переподготовки преподавателей указанного курса послужила основанием для написания данной статьи и предметного анализа такого рода формулировок и требований. В каких показателях, в каких баллах предлагается сегодня проводить «замеры» такого рода, кураторами данного предмета из вышестоящих инстанций? И не рискуем ли мы, ставя вопрос об оценивании (чего? каким образом?) в ходе преподавания нового предмета, попасть в классическую для нас ситуацию «хотели как лучше….». Или просто извратить и уничтожить ту благую идею, которая, хочется верить, лежала в основании разработки и введения «Основ религиозных культур и светской этики».
Всем известно, что в 2012/13 учебном году курс ОРКСЭ введен как общеобязательный для учащихся четвертых классов во всех школах нашей страны. Несмотря на то, что к выбору родителей были предложены шесть модулей, предшествующая практика ведения курса в 21-м экспериментальном регионе, включая Красноярский край, показала, что в реальности подавляющее число родителей выбирает только три: «Основы светской этики», «Основы мировых религиозных культур» и «Основы православной культуры». И во всех модулях речь идет об одном и том же: об основах ценностных, духовных, составляющих фундамент как личности, так и цивилизаций. При утрате которых и личность и общество загнивают, разлагаются и гибнут. Проблема восстановления основ ценностного мироотношения, базирующегося на традиционных духовных приоритетах конкретных культур, изначально оформленных и закрепленных в виде религиозных норм, требование более чем актуальное для современной России. И сама идея напомнить младшим подросткам элементарные этические требования и познакомить их в самом общем виде с феноменом религиозных культур — весьма интересна и актуальна. Но современная школа стремительно технологизируется под лозунгом инновационного развития. Насколько соразмерна духовная, религиозная традиция и инновационная общеобразовательная российская школа— вопрос весьма и весьма непростой.
Мы привыкли к тому, что в школе, начиная как минимум уже со второго класса, вводится оценивание учебной работы школьника. Оценка, отметка, результаты проверочной, контрольной работы. Кроме того, в последние годы нарастающим валом на учителя обрушиваются требования разнообразных мониторингов, обследований, исследований в отношении уровня и качества разнообразнейших параметров, касающихся учеников: анкетирования, опросные листы, педагогическое наблюдение и эксперимент.. Учителя говорят о том, что заполняя горы бумаг на каждого учащегося, они обкрадываются и во времени на подготовку уроков, и в возможности дополнительного живого общения с учениками вне урочной работы. Но это — отдельная дискуссионная тема. Нас же в данном случае интересует лишь тот аспект, который связан с особенностями введения нового курса и применительно к нему.
Изначально разработчики и эксперты курса ОРКСЭ совершенно разумно и справедливо указали на то, что оценивание работы и участия в новом предмете того или иного ученика, той или иной семьи невозможно и некорректно. Наиболее полно и глубоко, на наш взгляд, эта проблема была теоретически обоснована Федором Николаевичем Козыревым — одним из наиболее заинтересованных и активных участников рассматриваемой темы. В его замечательной монографии «Религиозное образование в светской школе» [2] проводится всесторонний глубокий анализ проблемы, затрагивающий, в том числе и проблему оценивания учащегося на уроках ознакомления с религиозной культурой и традицией. Автор указывает на то, что предметы, преподаваемые в школе, условно можно разделить на «объективистские» и «субъективистские». Первая категория связана с освоением учащимися конкретных, типических, воспроизводимых и технологично применяемых «знаний — умений — навыков». Будь то правило грамматики или математическая формула, название столицы зарубежного государства или валентности в химии, ученик обязан все это выучивать наизусть, уметь воспроизводить и использовать в соответствии с опять же определенным набором стандартных алгоритмов. Здесь учитель выступает по отношению к учащемуся в вертикальной проекции, как ведущий к ведомому, как контролер по отношению к подконтрольному, как безусловный авторитет в данной предметной области, в силу своей профессиональной компетенции. В значительной степени иная ситуация обнаруживается нами на тех уроках, содержание которых затрагивает эмоциональную сферу, этические вопросы, обозначает мировоззренческие проекции. Например, на уроках литературы, основ философских знаний, музыки, мировой художественной культуры и тому подобных. Здесь, как и на всех иных уроках, начальная информация так же необходимо должна быть понята и освоена. Но цели и задачи курса, связанные с пробуждением экзистенциально-личностной, нравственной и духовной сферы не могут реализовываться путем запоминания и воспроизведения, выучивания наизусть и использования стандартных алгоритмов. «Нам не дано предугадать, как наше слово отзовется», писал классик. И даже самый талантливый учитель этики, последователей которого сегодня, спустя две тысячи лет после его земной жизни насчитывается более двух миллиардов человек, не считал, что даже его слово способно изменить всех. В «Притче о сеятеле» он рассказал нам о том, что «доброе семя», разбрасываемое щедрыми горстями, может упасть и при дороге, где его склюют птицы, и на камень, где оно не сможет укорениться, и в терние, которое заглушит его… Поэтому и мы сегодня должны честно сказать, что даже самые лучшие и искренние сеятели «разумного, доброго, вечного» не застрахованы от неудачи в отношении к конкретным людям, в том числе и своим собственным ученикам. Кроме того, как пишет Ф.Н. Козырев, эта категория учебных дисциплин в определенном смысле «уравнивает» учителя и учеников, переводит их взаимоотношения в горизонтальную проекцию. Ведь перед лицом «вечных» вопросов все равны. И не ответы в «рабочей тетради по ОПК или МРК», а только реальные ситуации из реальной жизни поставят каждому свои оценки и отметки. Порой совершенно неожиданные и непрогнозируемые.
Мои студенты-религиоведы вот уже три года проходят педагогическую практику в школах города. Два года назад, на тогдашнем четвертом курсе обучался юноша, отличавшийся исключительной недобросовестностью в учебе: постоянные пропуски занятий, вопиющая леность, завалы на сессиях. Несколько раз мы пытались его отчислить, но… В последний момент его влиятельный отец звонил руководству, назначалась дополнительная пересдача и все тянулась по-прежнему. Педагогическую практику на четвертом курсе он завалил, но по заявлению ему разрешили перенести ее на пятый курс, с которого, по устоявшейся традиции, практически никого уже не отчисляют. На пятом курсе он пришел на практику в десятую школу, для ведения «светской этики». Сорвав пару занятий, по своему обыкновению не явившись на них, студент все же попытался провести хотя бы один урок. И попалась ему тема «Совесть». Надо было видеть, как он топтался перед четвероклашками, густо краснея, поеживаясь, не смея поднять на них глаз. А добрые дети хором пытались ему подсказывать, помогать. И когда одна девочка сочувственно произнесла: «Вы не бойтесь, скажите, что такое совесть, это ведь так просто..», наш герой пробормотал: «Но ведь я теперь не имею на это права….». На следующий день в институте парень подошел ко мне и сказал, что забирает документы, чтобы отслужить в армии и потом определяться в жизни дальше. На что мы все его и благословили.
Так кто знает, и кто по «опросным листам» или анкетированиям рискнет оценить заранее, сможет ли бойкий говорун в тяжелый момент не сломаться, а застенчивый тугодум не окажется ли тем, кто первым подставит плечо в трудной ситуации?
Но наши чиновники от образования так не думают и не считают. Они, как тот «очень серьезный человек» из «Маленького принца», сидят, не поднимая головы от калькулятора, непрестанно что-то высчитывая и просчитывая. И обязывая всех остальных заниматься не детьми, а «сопутствующими процессу духовно — нравственного воспитания и обучения» формализованными опросами и отчетами.
Первый раз вопрос об измерениях результатов преподавания курса ОРКСЭ я услышала от учителей в начале ноября 2012 года на конференции «Духовно-нравственное воспитание и развитие личности школьника в условиях внедрения ФГОС в контексте мировоззренческих и культурных особенностей семей, социальных и региональных особенностей», проводимой КК ИПК и ППРО. Тогда меня удивила уже только формулировка вопроса, ведь в ходе предшествующего трехгодичного эксперимента по внедрению нового предмета вопрос так не ставился в принципе. И я сама, будучи уже сертифицированным «тьютором», объясняла учителям в разных городах и районах нашего огромного края, что такое «безоценочное преподавание» и почему в данном случае это принципиально. Однако учителя настаивали на том, что с них начали требовать во все еще «безотметочном» курсе неких «оценок» учащихся. Вскоре, буквально через пару недель, я снова оказалась в Москве на очередных курсах повышения квалификации по данному направлению. Курсы, как и всегда, проводились во ФГАОУ «Академия повышения квалификации и профессиональной переподготовки работников образования» по теме «Тьюторское сопровождение инновационных процессов в образовании: методические и организационные условия введения курсов ОРКСЭ в образовательных учреждениях». Здесь хочется заметить, что словосочетание «Тьютор по основам православной культуры» звучит гордо. Спасибо товарищам из Москвы за творческое соединение «божьего дара с яичницей». Причем к участию в одной и той же программе привлекались как учителя, впервые начавшие преподавание в 2012 году (в нашем потоке были коллеги из самой Москвы и из Санкт-Петербурга), так и те, кто входил в экспериментальные территории и уже имел достаточный опыт апробации. В несколько обновленной программе нас с коллегой — доцентом кафедры педагогики факультета начальных классов КГПУ Еленой Мефодьевной Плехановой особенно заинтересовал заявленный семинар «Мониторинг и оценивание образовательных результатов в курсе ОРКСЭ». Автор методики и руководитель семинара — профессор Михаил Евгеньевич Бершадский, бывший учитель физики и сегодняшний теоретик «когнитивных технологий обучения». В расписании семинар по интересующей нас теме был поставлен в последний день курсов, 27 ноября, а в нашей специализированной группе вузовских преподавателей он стоял заключительным. Торопясь познакомиться со столь новым непонятным разделом в преподавании ОРКСЭ, мы решили прийти пораньше, присоединившись к группе коллег-учительниц начальных классов. Заняв первую парту среднего ряда, прямо напротив доски, мы стали с большим интересом ожидать рассказа и демонстрации «новейших технологий». И они не заставили себя долго ждать. При помощи традиционных мела и доски нам было предложено познакомиться с несколькими разграфленными отрезками, «шкалами оценивания учащегося, по десятибалльной системе». «Задавая полярные оппозиции, мы отмечаем конкретные показатели, — объяснял нам высокоуважаемый профессор, — например: оппозиция „хороший — плохой”, „активный — пассивный”, „умный — глупый”, „добрый — злой”, „энергичный— вялый” и так далее. Отмечая на шкале в десятибалльной градации точку, соответствующую характеристике данного ученика, мы в итоге соединяем получившиеся точки и рисуем кривую, соответствующую общей характеристике того или иного школьника».
Вот именно так: «хороший — плохой», «умный — глупый»…
Вероятно, по принципу «все гениальное — просто». На минуту мы просто потеряли дар речи. На мой вопрос о том, кто и на каких основаниях будет расставлять такие точки, г-н Бершадский бодро ответил, что конечно же учитель, исходя из своих собственных оценок того или иного ученика. Как говорится, «на глазок». «Но ведь это вообще никакая не наука, а сугубо личные, эмоциональные, ни на чем не основанные оценки! Да и как можно оценивать человека, ученика с позиций „умный — глупый”, „добрый — злой” и тому подобное? Это вообще недопустимо в качестве исходной характеристики! — попыталась возразить я господину Бершадскому. — А если у учителя конфликт с данным конкретным учеником? Если они друг другу просто антипатичны?» — «Тогда, — сказал профессор, — можно попросить и других предметников подключиться к расставлению точек, и результат будет гораздо более объективным!» — «А если дома ребенок совсем другой, чем в школе, а если у родителей иная точка зрения?» «Ну, родителей вообще не надо принимать во внимание», — последовал ответ. В этом месте Елена Мефодьевна, автор-разработчик и преподаватель учебного курса «Современные педагогические технологии и мониторинг качества», не удержавшись, в достаточно резкой форме заметила, что такое, с позволения сказать, «оценивание» не соответствует уже «на входе» элементарным этическим и собственно педагогическим требованиям. Ответный аргумент был просто неотразим. «А кто вы, собственно, такая? — возмутился Михаил Евгеньевич, — Учительница из начальной школы, которая смеет перечить профессору?! Предложите тогда свою методику!». Но предлагать свои методики Елена Мефодьевна не стала, и, откровенно прокомментировав, что она думает обо всем происходящем, полная глубокого и, на мой взгляд, совершенно обоснованного возмущения, покинула аудиторию. Мне же оставалось пронаблюдать действо до конца. Однако ничего кроме предложенных «шкал» для «мониторинга духовно-нравственного воспитания» нам показано и рассказано не было. Исчерпав «новейшие методики», профессор обнаружил, что осталась масса времени до звонка и, поразмышляв вслух о том, что отпускать нас еще рановато, предложил учителям самим составить варианты такого же рода шкал. В этом месте у меня возникло горячее желание провести собственный «педагогический мониторинг». Развернувшись к задней парте, я предложила несколько растерявшимся коллегам составить шкалы на основе библейских заповедей. Учительницы выразили живейший интерес. Тем более, что про содержание заповедей они и сами не очень-то знали. (Поскольку на данных курсах повышения содержательная часть ОРКСЭ фактически не преподавалась и не преподается, так как религиоведов там никогда не было и нет по сию пору.) Но готовы были ознакомиться. С самым серьезным выражением лица, я предложила взять из десяти заповедей самые популярные — пять последних. «Вот, например, заповедь „не убий”, тут у нас все будет в порядке: ноль убийств — у ученика 10 баллов — высший показатель! Для сравнения, десять убийств, — это уже Чикатило — ноль баллов! Значит, в этом месте отчеты всегда (или почти всегда) у нас будут замечательными!» Учительницы, согласно кивая головами, начали старательно перерисовывать «шкалы оценки личности учащегося, основанные на библейских заповедях» к себе в тетрадки. «Следующая заповедь „не прелюбодействуй” для четвертого класса должна быть нами творчески адаптирована. Вот, например, они ведь уже целуются в четвертом классе?». «Целуются, целуются», — горестно подхватили коллеги. «Отлично: не целовался — десять баллов, десять раз поцеловался — ноль баллов! Флиртуют? Десять раз глазки построил, за косичку дернул, юбочку задрал — ноль баллов! Недотрога и паинька — десять баллов! С заповедью „не укради” и так все ясно. Следующая заповедь — „не возводи напраслину на ближнего своего”. Здесь будем оценивать каждого по той же десятибалльной шкале по признаку, сколько раз наябедничал зазря. Сколько раз обозвал, сколько раз посплетничал.. далее — простор для педагогического творчества!». Не чувствуя никакого подвоха с моей стороны, коллеги продолжали радостно копировать «новую методику». «Ну, и последняя заповедь: „не пожелай…” ничего того, что есть у ближнего твоего! Так, здесь тоже разрабатываем дополнительные параметры — кто сколько раз похвастался вещичками, вызывая зависть, кто сколько раз выпрашивал (признак зависти), кто сколько раз подлизывался и так далее». Идиотизм предлагаемого и происходящего никак не желал восприниматься моими сколь исполнительными, столь и замученными коллегами. Тогда я попыталась еще более сгустить краски. «Вот для „Основ буддийской этики” надо усилить первую шкалу: им в зачет „убийства” пойдет и комар и муха. Но, поскольку это твари мелкие, приравниваем десять мух и комаров к одному убийству человека в других религиях.» И с этим все дружно согласились… «Ну, а насчет прелюбодеяния, — не унималась я, — вот ведь мусульманам разрешено иметь в будущем четыре жены, значит, для их детей данную заповедь умножаем на четыре: не десять раз поцеловаться, а сорок — потянет на ноль баллов, остальное — по калькулятору!». И это предложение было принято с прежним воодушевлением и запротоколировано. Исчерпав все возможные версии, я с нетерпением ждала реакции Михаила Евгеньевича на методику, мысленно названную мною «Маразм крепчает». Когда господин профессор подошел к нашим партам, коллеги хором стали рассказывать про вышеописанную инновацию оценивания школьников в курсе ОРКСЭ. «А вот если десять убийств, — это уже Чикатило! — цитировали они автора методики, — а значит, мы проставляем ноль баллов!». Господин Бершадский, выслушав все внимательнейшим образом, немного помолчал и задал глубокомысленный вопрос: «А почему вы решили, что мусульмане будут принимать во внимание десять православных заповедей?». На это я радостно сообщила, что и для мусульман Ветхий Завет, он же Тора у евреев, считается священной книгой и называется «Таурат». Тут лицо профессора просветлело, и он одобрительно изрек: «Хорошая методика. Но еще сыроватая, а так вообще-то очень перспективная». И вот тут мне стало плохо. Я поняла, что моя глумливая импровизация с целью демонстрации пределов воинствующего идиотизма, никем не была воспринята даже на уровне элементарного здравого смысла, не говоря уже о простом чувстве юмора. И это уже не смешно, это по-настоящему страшно. Мне стало ясно, что и коллеги, абсолютные исполнители, и такое вот «руководство» завтра, не моргнув глазом, безо всяких шуточек, растиражирует и отправит в школы вышеописанную методику «оценивания». И тем более, не приведи бог, если узнают, что ее автор — не учительница начальной школы, а самый что ни на есть настоящий профессор, да еще по части религиоведения…
Еще несколько дней мы с Еленой Мефодьевной развлекались на тему моей «новой методики»: «А вот если одного-двух убил, это ничего себе, почти хороший мальчик. Один раз своровал — девять баллов, пять раз своровал — ну ничего себе ребеночек, серединка на половинку, а уж если ворует и ворует — ну это ноль баллов по мониторингу духовно — нравственного воспитания»…
Я допускаю, что г-н Бершадский хорошо знает физику, но при чем здесь ОРКСЭ, если уже на своей первой лекции в ходе тех самых курсов, человек честно сказал с высокой трибуны, что «про религию я, вообще-то ничего не знаю». «И ничего не понимаю», следовало бы добавить, после вышеописанного знакомства. Однако, на своем собственном сайте о себе, любимом, г-н Бершадский, ничтоже сумняшеся, предлагает проведение курсов для учителей и всех желающих, в том числе и по теме «Технологии оценивания образовательных результатов учащихся». Если это по физике, то наверное все будет нормально, а вот если по «Основам религиозных культур..» Стоит это удовольствие двадцать пять тысяч рублей с человека, как приписал Михаил Евгеньевич «чистыми» [1].
После московских курсов еще раз стало совершенно понятно, что для того, чтобы завалить и уничтожить начатое хорошее дело надо его просто возглавить и заорганизовать.
Однако не только в московских академиях, но и в некоторых издательствах, разнообразных «центрах», и конечно же на местах, следуя новой волне требований «оценивания эффективности духовно — нравственного воспитания», в соответствии с новыми ФГОСами, продолжается буйное творчество всевозможных специалистов. И здесь уже все делается куда как более основательно. С результатами такого творчества сегодня можно знакомиться в интернете, куда в свободный доступ выкладываются разнообразные варианты подобного рода инноваций. Единое направление и исходные, достаточно общего характера принципы и рекомендации в отношении такового
исследования, естественно, спускаются «сверху». Так, в презентации Анастасии Аркадьевны Логиновой, кандидата психологических наук, ведущего научного сотрудника Центра образовательных проектов издательства «Просвещение» представлены весьма общие, абстрактные и расплывчатые рекомендации, выстроенные, скорее, в форме общих пожеланий. Какие — либо определенные методики ею не предлагаются [3]. Отсюда, вероятно, следует, что специалисты на местах должны творчески наполнить рекомендации неким педагогическим и научным содержанием.
Что они, собственно, и делают. Рассмотрим это на конкретном примере. В силу ограниченного объема текста статьи, из многочисленных вариаций во многом сходных методик, выложенных в интернете, мною была выбрана одна, выглядящая достаточно солидно и научно обоснованно. Вариант, предложенный Ярославцевой Людмилой Сергеевной педагогом-психологом Муниципального автономного образовательного учреждения средней общеобразовательной школы № 43 города Томска [4]. Тем более, что это один из немногих педагогов, предлагающих «мониторить» детей все годы их школьного обучения. Похоже, что именно ей принадлежит авторство чудесной аббревиатуры «ДНР и ВО». Это не «день народных революционеров и вооруженных сил» и не «дань народной традиции и вековому опыту», а «Духовно —нравственное развитие и воспитание обучающегося».
Базовыми методами исследования ею предлагается все те же: опросные листы, анкетирование, тесты, наблюдение. В качестве формализованных матриц, Людмила Сергеевна предлагает использовать уже имеющиеся тесты конкретных авторов — психологов, перечисляя их и приводя в своей многостраничной презентации огромное количество графических моделей структурирования и оформления полученных результатов.
Просмотр бесчисленных тестов, графиков, таблиц и диаграмм рождает много вопросов, например:
— какое отношение к духовно-нравственному развитию имеют такие итоговые показатели, как тревожность, мотивация, внимание, интеллект?
— можно ли оценивать мировоззрение, побуждения и мотивы, эмоции и волю человека, пусть даже и маленького, в баллах (от 0 и выше 7…? )
— что это за основание оценивания «адекватное поведение»? И насколько сами эти критерии «адекватны» по отношению к конкретному ребенку и конкретным жизненным ситуациям?
Ряд таких вопросов можно продолжать неопределенно долго.
Понятно, что школьный педагог — психолог, тем более такой ответственный и активный, как госпожа Ярославцева, не может не руководствоваться в своей деятельности своими специальными знаниями. Но здесь правомерен такой вопрос: можно ли духовно-нравственное воспитание редуцировать до уровня психологической диагностики? Применимы ли к рассматриваемому нами курсу методы и методики психологического анализа? Тем более к исследованиям и выводам о духовно — нравственном развитии личности. К психологу обычно обращаются за решением конкретных, узко-специальных проблем, требующих соответствующего корректирующего вмешательства специалиста.
Нам кажется, что в духовно-нравственном воспитании, к которому самое непосредственное отношение имеет например, школьное преподавание литературы и другие, вышеназванные предметы, включая и ОРКСЭ, уместны беседы, обсуждения, дискуссии, личные «исповеди» наедине… но вряд ли натаскивание, механическое повторение, дрессура и в итоге — «срезы» и «замеры», искажающие и выхолащивающие живое сопереживание и никому невидимую работу души.
Представьте себе любящего мудрого родителя, священника любой религии, пророка, которые бы заводили на каждого своего ребенка или последователя учетные карточки, фиксировали в баллах их успехи и промахи, периодически проводили письменные анкетирования и оформляли в таблицах и диаграммах сводные показатели…
Боюсь, что Иуда Искариот был бы в такой ситуации по всем формальным оценкам в динамике евангельского сюжета образцово-показательным персонажем. А в последнюю ночь мониторить было бы уже некому и незачем…
Технологизация гуманитарной сферы представляется нам более чем сомнительным мероприятием. Духовная, душевная трансформация процесс глубоко интимный, он совершается на основании интуитивно-этических поисков, невидимой и неустанной работы личности или же напротив, ее погружения в хаос и тупики духовно-нравственного релятивизма и нигилизма. Здесь хочется вспомнить бессмертного Иммануила Канта, который утверждал, что свобода и априорый моральный закон составляют суть фундаментальное основание человека. «Запихивание в рамки», насилие, принуждение, тотальный контроль и бюрократическая формализация в области духовно-нравственной, как показывает весь исторический опыт, порождают реакцию прямо противоположную заданной.
Однако, и психологам «ничто человеческое не чуждо». Уважаемая Людмила Сергеевна в заключение своей презентации неожиданно пишет: «В перспективе у педагога и психолога остается вопрос: как и при каких условиях обучающийся становится носителем духовности и нравственности, обретая полноту подлинной человечности в человеке?»
Хороший вопрос. И это после всех многостраничных графиков, таблиц и диаграмм. Видимо Людмила Сергеевна все же почувствовала, что приводимые формализованные обобщения такого ответа в итоге не дают. Ни учителю, ни родителю, ни самому ребенку. Ни даже составителям и «внедряльщикам» бесконечных «срезов» и «обследований». Мне кажется, что именно с этого вопроса и надо было начинать. Ответ в традиционной культуре прост и однозначен: «Спаси себя и тысячи вокруг тебя спасутся». Личность педагога, его пример, его отношение к людям, большим и маленьким, — единственное основание воспитания следующих поколений к продолжению жизни. Не килограммы заполняемых таблиц и опросных листов, не хитроумные тесты и специальные задания, графики и таблицы, но только жизнь, основанная на заповедях и ее плоды. Жизнь, в которой отчетность адресуется не вышестоящему руководству, развлекающемуся в тиши солидных кабинетов придумыванием все новых и новых «методов мониторинга ДНР и ВО», а собственной совести, в соответствии с простыми и однозначными требованиями нравственности, закрепленными в духовном наследии тысячелетних культур. Что и делают сегодня, во дни Великого поста, миллионы православных людей, никогда не изучавших в четвертом классе предмет с загадочным названием ОРКСЭ.
Библиографический список
1. Когнитивные образовательные технологии XXI века [Электронный ресурс]/ Сайт Михаила Евгеньевича Бершадского.—URL:http://bershadskiy.ru/load
2. Козырев Ф.Н. Религиозное образование в светской школе, —С-Пб., «Апостольский город», 2005.
3. Логинова А.А. Медиа-презентация [Электронный ресурс]//Сайт отдела образования Администрации Суксунского муниципального района Пермского края.— URL: http://www.ruosuksun.edusite.ru/DswMedia/loginova.ppt
4. Ярославцева Л.С. Разработка мониторинговых исследований в контексте духовно-нравственного развития и воспитания младших школьников [Электронный ресурс].— URL:http://www.google.ru/url?sa=t&rct=j&q=&esrc=s&source=web&cd=1&ved=0CDEQFjAA&url=
http%3A%2F%2Fschool43.tomsk.ru%2Ffiles%2Fimg%2Ffile%2FrazrabMIPmlsh.ppt&ei=tGtqUfOQLOh4QTW-IGgCQ&usg=AFQjCNEOwYpx9NIoWDo6HLZ766zqazzLKw&bvm=bv.45175338,d.bGE&cad=rjt
Опубликовано в: XIV Красноярские краевые образовательные Рождественские чтения. — Красноярск: ООО «Издательский дом «Восточная Сибирь», 2014.
