В октябре ведущий научный сотрудник Института мировой литературы РАН, главный редактор издательства «Вахазар» Андрей Базилевский посетил наш «Касьяновский дом», помните? Пользуясь случаем, мы побеседовали с нашим гостем за чашечкой кофе. Подробности интервью в материале далее.
— Андрей Борисович, не могли бы вы поделиться впечатлениями о прошедшей экскурсии в «Касьяновский дом»?
— Намечен духовный контур будущего «Касьяновского дома». Сейчас он населен воспоминаниями и смутными образами. Другое дело — каким он станет. Всегда интересно ходить и думать, что же здесь будет. Я думаю, что стоит все воплощать в том духе, в каком говорилось сегодня. Здорово, если это будет культурный центр для общения людей разных убеждений, прежде всего — организующий связи между гуманитариями. Это очень важное место. Я рад, что обрести площадку получилось, и что хотя бы чуть-чуть этому посодействовал, когда собирались подписи. Весть пришла как раз в день какой-то большой конференции в нашем институте. Я помню, обошел всех, кого только мог. Все, не колеблясь, подписывали. Ваши товарищи долго боролись за «Касьяновский дом» и добились своего, а это означает, что иногда побеждает правда.
— Хотелось бы побольше узнать о тонкостях и особенностях перевода с сербского на русский и наоборот.
— Для меня всегда главной проблемой перевода был не сам процесс перевода, а поиск текста, который стоит того, чтоб его перевести. Когда я, изначально будучи полонистом, перешел к сербской литературе, мне стало легче. В польской я долго искал то, что близко душе. Находил, конечно. Впоследствии это воплотилось в большие книги. Но поляки пишут в основном верлибром. Это не значит, что верлибр легко переводить. Это не так, у него есть своя интонация, свой речевой ритм. Но мне все-таки хотелось какой-то музыки, более явной напевности. А в сербском языке, очень мелодичном, большая часть поэзии создается именно в русле традиционного, метрически организованного, музыкального стиля. Нам, в силу богатства русского языка, проще переводить сербскую поэзию: язык словно «пишет за нас». Когда сербы переводят русские стихи, им приходится считаться с ограничениями, налагаемыми родной речью, однако мастера и тут находят выход. Чем больше препон, тем изобретательней славянский ум в их преодолении.
— В чем выражается традиционный сербский стиль?
— У сербов в основе стихосложения силлабическая система, она основана на несколько других принципах, чем наша. Однако проверено многовековой практикой, что любой силлабический стих можно читать как силлабо-тонический, если не следовать точной интонации исходного языка. Вот по слогам мы читаем какой-нибудь сербский десятисложник, а фактически — в нашем восприятии — это хорей с цезурой. Поэтому я считаю, что нам не нужно пытаться переводить силлабический стих русской силлабикой. У нас это звучит неуклюже, получается какая-то «тредьяковщина». Надо использовать привычные размеры, органичные для нашего голоса и слуха. А в современной поэзии у сербов, как и у нас, часто в ходу тонический стих, основанный на акцентных сдвигах и ударениях.
— Какие при поэтическом переводе есть трудности, а что дается легко?
— В сущности, если переводит поэт, он не испытывает особых сложностей с передачей звуковой фактуры, интонации, ритма стиха. Что касается смыслового наполнения, то потери при любом переводе, конечно же, неизбежны. Просто речь идет о том, чтоб сохранить самое главное, сохранить то, что Заболоцкий называл «душа стиха». А потери компенсируются чистотой и искренностью звучания текста, который получается на выходе. Есть случаи абсолютной непереводимости. Не скрою, я с ними сталкивался. Сербский язык насыщен диалектными словами и диалектными вариантами произношения отдельных слов. Причем все эти варианты являются литературными. Просто в одних областях принято одно, а в других — другое. Например, у них две основных фонетических нормы: иекавская и экавская. Это всего лишь означает, что звук «э» в некоторых диалектах превращается в «иэ», что на целый слог удлиняет каждое слово. То есть получается немного иной рисунок. Или диалектные оттенки произношения согласных — они тоже усложняют картину. Когда мы воспринимаем слово в чистом его номинативном значении, нам открывается только одна грань смысла. Когда серб слышит два фонетических варианта одного слова, он чувствует тут иной оттенок, какую-то деталь, которая нам недоступна вообще в силу того, что мир членится иначе на каждом языке. Но столь ли это важно для нас?..
Мы заинтересованы в том, чтобы через поэзию постараться постигнуть душу чужого народа и взять самое главное. Уловить и перенять неповторимое. Чаще всего это выполнимо. А главная проблема перевода, повторюсь, — это поиск текста, необходимого нашей культуре, чтоб не было избыточности, чтоб не происходило накопления банальности. И вторая проблема — адекватное новое воплощение текста. Необходимо следование духу оригинала с максимально возможным сохранением его формальных особенностей.
— Над чем работаете в настоящее время?
— Сейчас идет очень большая работа, она только начата. Несколько лет назад в издательстве нашего института вышла антология «Сербские поэты XX века», которую я подготовил со своими коллегами. С параллельным текстом, на двух языках, на базе ранее вышедшего трехтомника «Антология сербской поэзии». Из 75 имен выбрано 25 самых крупных, даны компактные подборки с комментариями и очерками о писателях. Теперь в плане института работа, которая должна увенчаться изданием подобной объемной книги — более тысячи страниц. Там будет представлена сербская поэзия от истоков, то есть с X века, по конец XIX. Книга будет носить менее фундаментальный характер в смысле посвященности отдельным авторам. 5-6 крупных поэтов будут представлены большими подборками, остальные — лаконично, лучшими образцами их лирики. Книга будет включать и народную поэзию, а также анонимную или частично анонимную сербскую письменность, в основном связанную с церковным словом. Там будут и фрагменты проповедей, и фрагменты житий. Как известно, в этих больших книгах подчас скрывались лирические жемчужины. Любопытно, что у нас подобные операции над текстом не очень приняты, а в Сербии это повседневная практика. Когда сербы производят антологические выдержки, они выстраивают фрагменты старых рукописных или печатных книг столбцом, подобно свободному стиху. Это облегчает понимание и выявляет смысл, который при строчном написании меньше доходит до непосредственного восприятия. В своей редакторской практике я опираюсь именно на такой, вольный подход. Дополнительную сложность составляет то, что многие из этих текстов даются в сербских антологиях и хрестоматиях в переводе на современный язык. Придется искать первоисточники. В данной работе больше, чем когда-либо, мы будем зависеть от сотрудничества с сербскими коллегами. Есть договор о сотрудничестве между Академией наук России и Сербской академией наук и искусств. Это совместный проект. Без помощи сербской профессуры здесь не обойтись. Надеюсь, что все получится.
