31 января 1918 года жители России легли спать, чтобы проснуться… уже 14 февраля. Вот так, буквально одним махом, молодая советская республика отказалась от «старого стиля», юлианского календаря, в пользу нового — григорианского.
Этот календарь получил свое имя в честь римского папы Григория XIII, утвердившего новое летоисчисление 4 октября 1582 года. Решение понтифика положило конец долгим научным исканиям Римско-Католической Церкви и сотрудничавших с ней ученых-астрономов: на это их побудило расхождение реального и номинального дней весеннего равноденствия, по которому определялась дата Пасхи и на чем, по сути, строилась значительная часть литургического цикла. В результате, римские церковные деятели установили, что традиционный юлианский календарь отстает от реального цикла движений астрономических тел уже на десять дней (к 1917 году это отставание увеличится еще на три дня).
Новое летоисчисление в течение восьми последующих лет послушно приняли католические государства, от Португалии и до Венгрии. Протестантские страны спешить не стали; например, Великобритания и Швеция перешли на григорианский календарь только в 1752 и 1753 годах соответственно. Ну а православный мир же встал в жесткую оппозицию нововведению. «Новый стиль» еще в 1583 году, как не соответствующий каноническим правилам празднования Пасхи Христовой, отвергли иерархи на специальном соборе в Константинополе.
Позднее, уже в XIX веке, когда, по существу, все остальные европейские государства (кроме Греции и Османской империи) уже жили по новому стилю, именно «церковно-консервативное» лобби в высших придворных кругах и препятствовало России в переходе на григорианский календарь, — вопреки чаяниям того же отечественного научного сообщества. Однако события 1917 года самым радикальным образом изменили вектор развития и систему ценностей в нашей стране.
Интересно, что в противовес «одномоментному» отказу от юлианского календаря, ряд членов Совета Народных Комиссаров поддерживал идею о постепенном переходе со «старого» стиля на «новый». Однако свою роль здесь сыграла воля лично Владимира Ленина: именно его проект СНК утвердил и принял 6–8 февраля (24–26 января по ст.ст.) 1918 года. По-видимому, председателю советского правительства было принципиально важно, с одной стороны, чтобы революционная Советская Россия не «отставала» от «буржуазных» держав, а с другой — в очередной раз недвусмысленно намекнуть Православной Церкви, что в новых реалиях ее позиция и ее голос будут мало что значить. Ну и, помимо прочего, декрет позволил на сравнительно законных основаниях сократить почти вдвое жалование государственным служащим за февраль, что было тоже немаловажным в условиях разрухи и тяжелейшего хозяйственного кризиса.
При всех, мягко говоря, непростых отношениях между Церковью и новыми советскими властями парадоксально, что основные православные праздники будут носить номинально и статус государственных — аж вплоть до конца 1920-х годов! Однако, опять-таки, из-за разницы между календарями эта мера будет являться уже скорее формальностью. Попытка Священноначалия Церкви«сверить часы» с новым режимом тоже будет иметь место (осенью 1923 года), однако уже спустя 24 дня Святейший Патриарх Тихон отменит это решение — из-за многочисленных протестов духовенства.
Вопрос о календаре, в отличие от орфографического, не принял политический характер в условиях бушевавшей Гражданской войны. Целый ряд антибольшевистских государственных образований — Литва, Латвия, Эстония, Сибирская республика, Украинская народная республика и Закавказская федерация — в течение того же 1918 года издадут свои подобные акты о немедленном переходе со старого стиля на новый. Правда, например, такие руководители Белого движения как генералы Антон Деникин и Петр Врангель будут принципиально использовать исключительно юлианский календарь и запрещать «новый стиль» на подконтрольных территориях.