2 марта (15 марта по новому стилю) 1917 года в истории России состоялось беспрецедентное событие: от престола отрекся последний император из дома Романовых — Николай II.
О событиях Февральской революции, предшествующих этому поворотному событию для исторической судьбы нашей страны, мы уже писали. Но почему же Николай II отказался от первоначальной идеи усмирить бунтовщиков силами фронтовых частей и безропотно отрекся от престола?
Император Николай II (слева на переднем плане) посещает русские войска Юго-Западного фронта. Галиция, 1915 год. Напротив него — генерал А.А. Брусилов, впоследствии один из наиболее горячих сторонников отречения царя от власти.
На императора, до последнего момента верившего в незыблемость монархии в России, роковым образом повлиял разговор с командующим Северным фронтом генералом Николаем Рузским во Пскове (поезд Николая II прибыл туда днем ранее). Генерал убедил венценосного собеседника в том, что верноподданнические чувства иссякли в равной степени как в тылу, так и на фронтах Первой мировой войны, и лишь отречение императора сможет успокоить революционные брожения в обществе.
Наглядным доказательством этому стали телеграммы от командиров фронтов сухопутных войск и флота; почти все (кроме командующего Румынским фронтом генерала Владимира Сахарова) поддержали идею отречения Николая II.
2 марта во Псков прибыли представители Временного комитета Государственной думы (будущего Временного правительства России) — лидеры умеренных консерваторов Александр Гучков и Василий Шульгин. С собой политики уже привезли заранее составленный текст манифеста об отречении. Однако одно изменение в него все-таки пришлось внести: Николай II решил отречься в пользу брата, великого князя Михаила Александровича, а не своего 13-летнего сына Алексея, как всеми ожидалось (причиной стало нежелание отца оставлять опекунам своего больного гемофилией ребенка).
Надо сказать, что с точки зрения Основных законов Российской империи этот акт был недействительным. Соответствующее решение, принятое, во-первых, в обход прямого порядка престолонаследия — от отца к сыну, — и, во-вторых, в пользу Михаила Александровича, заключившего в 1912 году морганатический брак (супружеский союз с особой нецарского происхождения, лишавший члена царской семьи положенных по статусу прав), дважды нарушало положения фактической конституции государства (гл.II, ст.28 и гл.V, ст.188). Однако, мягко говоря, неспокойная обстановка в стране заставила участников тех трагических событий поступиться нормами закона, тем более, что великий князь Михаил был достаточно популярен в обществе и в армейских кругах.
«В эти решительные дни в жизни России почли мы долгом совести облегчить народу нашему тесное единение и сплочение всех сил народных для скорейшего достижения победы и в согласии с Государственной Думою признали мы за благо отречься от Престола Государства Российского и сложить с себя Верховную власть», — говорилось, в частности, в тексте манифеста.
Предполагалось, что отречение Николая II поможет не только сохранить монархию в России, но и даже власть дома Романовых, потому, как ни парадоксально, многие идейные монархисты с восторгом встретили это известие. Однако буквально на следующий день в Петрограде, после беседы с министрами Временного правительства, отречение подписал уже и Михаил Александрович: «Принял я твердое решение в том лишь случае восприять верховную власть, если такова будет воля великого народа нашего, которому надлежит всенародным голосованием, чрез представителей своих в Учредительном Собрании, установить образ правления и новые основные Законы Государства Российского».
Интересно, что отговорить от принятого решения несостоявшегося монарха пытался только министр иностранных дел Павел Милюков — по злой иронии судьбы, один из тех, кто ранее внес посильный вклад в падение престижа династии Романовых. С запоздалой прозорливостью лидер конституционных демократов заявил: «Правительство одно без монарха является утлой ладьей, которая может потонуть в океане народных волнений; стране при таких условиях может грозить потеря всякого сознания государственности и полная анархия раньше, чем соберется Учредительное Собрание».
Дальнейшие события в России полностью подтвердили правоту опасений Милюкова.
Интересно только, что официально республика в нашей стране будет провозглашена лишь 1 сентября (14 сентября по новому стилю) 1917 года — менее чем за два месяца до низложения Временного правительства…
