Интернет-издание Colta.ru опубликовало беседу со швейцарским искусствоведом Жанной Монбарон о проблемах российских музеев и восприятия современного искусства
29 и 30 августа на творческой платформе «Тайга» в Петербурге прошел российско-швейцарский семинар «Открытый музей / открытое общество: культурные институции и социальное взаимодействие». Его участники, представители ведущих музеев России и Швейцарии, обсудили настоящее и будущее музеев, особенности восприятия современного искусства в России, перспективы развития социальных и благотворительных программ и многое другое. Соорганизатор семинара Жоана Монбарон живет и работает в России два года. В прошлом году она участвовала в подготовке образовательной программы «Манифесты-10». В интервью Ольге Мамаевой она рассказала о том, почему никто не любит современное искусство и как превратить музеи в живое пространство.
— За два года работы в России вам удалось понять, в чем главная проблема российских музеев?
— На мой взгляд, главная проблема российских музеев по-прежнему связана с их закрытостью, неудобством для посетителей. Часто там трудно сориентироваться, найти вход и выход, билетные кассы, верно выстроить маршрут для осмотра экспозиции. С этой проблемой я столкнулась в прошлом году в Главном штабе, работая на «Манифесте». Здание только открылось после реконструкции, и было видно, что оно не вполне приспособлено для удобства посетителей. Важно, чтобы человек, попадая в музей, чувствовал, что его ждут. Сейчас это не всегда так. Не добавляют музеям дружелюбия и экскурсоводы, которые монотонно произносят свой текст и не пытаются взаимодействовать со слушателями. Ситуацию может изменить введение в российских музеях практики медиации. Нечто похожее мы попробовали сделать на «Манифесте»: молодые люди, в основном студенты старших курсов петербургских и московских гуманитарных вузов, работали с посетителями выставки. Они были связующим звеном между произведениями искусства и зрителями. Медиаторы должны уметь чувствовать людей, обращать их внимание на произведения искусства, выстраивать с ними диалог. Я знаю, что Уральская индустриальная биеннале в этом году открывает программу медиации, и, мне кажется, это большой прорыв.
— У российской публики особые (и не сказать, что хорошие) отношения с современным искусством. Как это можно изменить?
— Сейчас ключевое слово для музейного сообщества в Европе и Америке — взаимодействие. Повсеместно разрабатываются проекты не для какой-то аудитории, а вместе с ней. Мне кажется, реализация такого рода проектов подразумевает готовность к встрече с разными зрителями, в том числе и теми, кто настроен по отношению к современному искусству скептически и даже враждебно. И, что особенно важно, это подразумевает готовность к возможным провалам. В российских музеях к этому совсем не готовы. Современное искусство требует постоянного взаимодействия со зрителем, поэтому нужны новые стратегии, предполагающие перестройку всей модели управления. Они плохо совмещаются с той вертикальной структурой, которая выстроена в российских музеях…
Из статьи «Русские музеи напоминают храмы, где человеку отведено скромное место» сайта Colta.ru. Читайте далее — в первоисточнике.
