Вкус весны в Лукоморье. Часть четвертая: в истории и в вечности

В заключительном выпуске — рассказываем о дальнейшей судьбе поместья и его обитателей в письмах и картинах.

В 1918 году, после смерти Саввы Ивановича Мамонтова, дом Мамонтова в Абрамцеве получил охранную грамоту Отдела Изобразительных Искусств Наркомпроса. Подписал грамоту ученик Серова и Коровина, конструктивист Владимир Евграфович Татлин, создатель проекта памятника-башни 3-го Интернационала.

Александре Саввишне Мамонтовой выдали удостоверение, в котором она названа «ответственным хранителем всех ценностей Абрамцева». В организации музея ей помогал отец Павел (Флоренский). Он был секретарем Комиссии по охране памятников искусства и старины Троице-Сергиевой лавры, которая опекала и Абрамцево. Александрой Саввишной был подписан акт о приеме на хранение четырех комнат дома, картин, скульптур, мебели, книг по искусству, образцов деревянных и керамических изделий. Этот акт давал первую надежду на то, что абрамцевский дом сохранится.

Вот что пишет о том времени в своих воспоминаниях Елизавета Александровна, дочь Александра Дмитриевича Самарина:

Была осень 1918 года. Рушились старые устои. Страшно было в старом Аксаковском доме в темные осенние ночи, когда яркими кострами горели ближайшие помещичьи усадьбы. Мы, стоя около абрамцевского дома, с трепетом смотрели на эти пожары, и сердце сжималось от мысли, что, может быть, завтра будет пылать и наш милый очаг….

Осенью же 1918 года был арестован А.Д. Самарин.

Елизавета Александровна:

Так прошла зима, холодная, голодная, темная и суровая, а весна принесла нам неожиданную радость на Пасху. По личному распоряжению Дзержинского по телефону в Великую субботу был освобожден из тюрьмы отец.

А.Д. Самарин жил в Абрамцево, принимал деятельное участие в работе музея.

Ранней весной приехал П.П. Кончаловский с сыном Мишей, и они вместе с Александрой Саввишной начали подготовку музея к открытию. Был окончательно оформлен кабинет С.Т. Аксакова, полный воспоминаниями о прежнем хозяине; в старом книжном шкафу стояли книги Аксаковых и их современников. Это было то, что очень ценила и берегла Елизавета Григорьевна.

Весной 1920 года музей был открыт.

Перестройка еще недавно жилого дома произошла как-то безболезненно просто. Но, конечно, музей по своему складу был крайне примитивен. Штат музея состоял из хранителя, уборщицы, сторожа… Хранитель был и административное лицо, и экскурсовод, и бухгалтер. Экскурсии водили все, кто мог помочь в этом деле.

Экскурсантам с гордостью рассказывали, что здесь Илья Репин написал «Проводы новобранца» и «Не ждали», Виктор Васнецов «Аленушку» и «Богатырей», Валентин Серов первую свою живописную работу — «Девочку с персиками». В Абрамцеве создал свои произведения Сергей Тимофеевич Аксаков, а Николай Васильевич Гоголь работал над вторым томом «Мертвых душ».

В 1919 году А.Д. Самарина вновь арестовали, а освободили в марте 1922 года, как и в прошлый раз, перед Пасхой.

Из воспоминаний Елизаветы Александровны :

Много людей жило тогда по летам в Абрамцеве, состав летних жителей менялся: жили Кончаловские (Петр Петрович с семьей), артист Вишневский с семьей, С. П. Григоров с семьей (он был тогда заместителем Троцкой, возглавлявшей охрану памятников старины), Сабашниковы (очень известные в Москве своими прекрасными изданиями), композитор С. Н. Василенко, профессор Шамбинаго и многие другие. Отец со всеми легко общался и даже помню веселый вечер в поленовском домике, где жили Василенко и Шамбинаго. Ставились шарады, все принимали участие, и даже мой отец, к общему удовольствию, выполнял какую-то роль. Музей устраивал выставки, особенно запомнилась мне посвященная памяти Е. Д. Поленовой — 25летию со дня ее смерти. Для собирания материалов к выставке отец ездил в разные музеи, был в Бехове у Поленовых, о чем впоследствии очень хорошо вспоминала Ольга Васильевна, говоря, что только в это время она поняла, как просто и интересно было общаться с моим отцом ей, тогда совсем молодой. В абрамцевской церкви в праздники бывала служба, и наш хор процветал, мы даже пели венчание Леонида Леонова, который женился на дочери издателя Сабашникова. Помню, что на свадьбе были И. С. Остроухов и Г.А. Рачинский.

Свадьба Леонида и Татьяны Сабашниковых. 25 июля 1923

Третий арест, последний был в 1925 году.

Дочь пишет: Мы идем по такой знакомой, замерзшей дороге в Хотьково. Сколько раз ходили мы вместе, вдвоем, в столь любимый нами Хотьков монастырь. Папа всегда впереди, высокий, легкой и быстрой походкой, я за ним почти вприпрыжку и тоже легко и радостно. Хотьков мне второй родной дом. Как любили мы монашеское стройное пение, чинность службы, необычайную чистотусияние в храме.

…. В этот день, вернее в эту темную, мрачную, ноябрьскую ночь, отец ушел из дома навсегда, а для нас ушел из жизни родной, милый абрамцевский дом. Все, что было после этой ночи, было как бы тяжелым эпилогом нашего милого Абрамцева.

В.И. Суриков. Дорога в Хотьково.1884 год

В начале июля 1928 года до нас дошло известие о крушении Абрамцева. Еще при мне, осенью 1926 года, тетя Шура была отстранена от заведования музеем и оставлена хранителем. Появление нового заведующего было неожиданным. Это был весьма пожилой человек, совершенно чуждый искусству, да и вообще чуждый культуре, но зато ярый атеист, священник, снявший сан и приехавший с Дальнего Востока. Первое время он опирался на тетушку и от нее черпал кое-какие знания, на которые он был способен. Но наступил момент, когда она стала ему не нужна, и 21 мая 28 года ее арестовали. Это было под Николин день, когда в Сергиевом Посаде и Хотькове были изъяты сотни людей.

Елизавета с отцом А.Д. Самариным в якутской ссылке

Из эпистолярного наследия:

О МАМОНТОВОЙ А. С. — КАЛИНИНУ М. И. и в ПОМПОЛИТ

МАМОНТОВА Александра Саввишна, родилась в 1875. Дочь Мамонтова Саввы Морозова, миллионера, мецената и любителя музыки. Получила художественное образование, работала в деревообделочной мастерской усадьбы «Абрамцево». Организатор и преподаватель рисования ученикам мастерской. После революции сохранила коллекцию музея-усадьбы «Абрамцево», продолжала преподавание рисунка в мастерской МОНО. 22 мая 1928 —арестована, отправлена в Москву и заключена в Бутырскую тюрьму.

В июне 1928 — к Е. П. Пешковой обратилась за помощью Наталья Васильевна Поленова, вдова художника Василия Дмитриевича Поленова.

«Глубокоуважаемая Екатерина Павловна,

Не знаю, помните ли Вы меня, но у меня сохранилось такое хорошее воспоминание о наших встречах и совместной работе в 1916 г<оду>, что в моей большой тревоге решаюсь обратиться к Вам и просить Вашего участия. До меня дошло известие об аресте моей племянницы Александры Саввишне Мамонтовой. Недоумеваю, как мог случиться такой факт, зная, как она далека от всякой политики, и волнуюсь о ее физическом и нравственном состояние. Она человек немолодой с очень больным сердцем и парализованной половиной лица. Такие волнения не могут не отразиться на ней. Очень прошу Вас по возможности облегчить ей ее положение. Я сама приехала бы к Вам, чтобы переговорить лично, но преклонный возраст и больное сердце не позволяют мне двинуться.Простите, что беспокою Вас, но решаюсь на это потому, что столько слышала о Вашем добром, человеческом отношении к людям, подвергнутым таким несчастиям.

Глубоко уважающая Вас Н. Поленова

В июне 1928 — к Калинину М. И., председателю ВЦИКа, обратилась группа заслуженных художников, артистов и деятелей культуры с просьбой об освобождении Александры Саввишны Мамонтовой.

Председателю ВЦИКа М. И. КАЛИНИНУ.

Большое огорчение и тревогу вызвало в нас известие об аресте 22 мая с<его> г<ода> в музее-усадьбе Абрамцево Александры Саввы Мамонтовой, дочери замечательного самородка, художественного деятеля недавнего прошлого Саввы Ивановича Мамонтова. Мы, немногие ныне оставшиеся в живых, художники из многочисленных участников «Мамонтовского» кружка, являемся самыми близкими свидетелями деятельности как отца Александры Саввишны, так и ее самой, и можем дать этой деятельности наиболее объективную и полную оценку.

Савве Ивановичу Мамонтову удалось, благодаря его большой художественной одаренности и неподдельному искреннему увлечению искусством, собрать вокруг себя наиболее живую и талантливую часть художников последней четверти минувшего столетия и объединить их, несмотря на разность их художественных вкусов для одной цели — служить созданию не подражательного академического искусства, а самобытного народного искусства. В этом сплочении художников играла большую роль усадьба Абрамцево, ныне сохраненная правительством Республики как музей.

Благодаря Савве Ивановичу с Абрамцевым неразрывно связано творчество В. Д. Поленова, Е. Д. Поленовой, И. Е. Репина, В. М. Васнецова, И. С. Остроухова, А. М. Васнецова, Врубеля, В. Серова, В. Сурикова, М. Нестерова, Антакольского и др., литераторов Ив<ана> Серг<еевича> Тургенева, Мст<ислава> Прахова. Самым ценным в этом объединении было то, что оно не носило в какой-либо мере характера меценатства. Это объединение служило лишь целям творческим, поэтому имело для культурной и художественной жизни страны большие положительные результаты. При наличии неиссякаемой и кипучей энергии, присущей Савве Ивановичу, ему удалось организовать с 85 года керамическую мастерскую, которая потом развилась в целый керамический завод, разрешивший практически задачу использования керамики в качестве декоративного материала при украшении архитектурных сооружений. Одновременно им не было забыто народное искусство: в это же время организовалась при усадьбе специальная кустарная мастерская, ставшая школой для окрестного населения.

Со всеми этими начинаниями он умел самым тесным образом связать художников, группировавшихся вокруг него. Е. Д. Поленова, В. М. Васнецов, В. Д. Поленов давали новые образцы для работы кустарной деревообделочной мастерской, Врубель, Серов и другие делали опыты по изготовлению новых форм для керамического производства. Эти изделия доставили большую известность Абрамцеву далеко за пределами СССР (Америка, Франция и др.), а наименование «Абрамцевский стиль» стало нарицательным для большой отрасли кустарного производства. Мы не хотим останавливаться еще на заслугах Саввы Ивановича Мамонтова по созданию частной оперы — пропаганде русской оперы, по привлечению к оперным постановкам новых художественных сил, так как эта деятельность была особенно у всех на виду и не требует подробной оценки. В этой художественной и творческой обстановке воспитывалась Ал<ександра> Сав<вична> Мамонтова, и ее жизнь невольно тесно связалась с абрамцевскими начинаниями. Получив художественное образование у В. Д. Поленова, Е. Д. Поленовой и В. Серова, она с молодых лет принимала самое близкое участие в работе деревообделочной мастерской, взяв на себя руководство преподаванием рисования поступавшим в мастерскую ученикам. Эту работу она не прекращала и до сего времени, оставаясь преподавательницей рисования в профессиональной школе Моно, развившейся из прежней Абрамцевской мастерской. Но ее, пожалуй, большая заслуга в другой области. Она является почти единственной виновницей того, что художественное наследие Абрамцева не распылилось: мимолетные наброски, рисунки, этюды к художественным замыслам, опыты по созданию новых форм керамических изделий, модели для работы мастерской, рабочие чертежи к ним, всякого рода мемориальные материалы, — все это было с большой заботливостью ею сохранено и уже 10 лет служит просветительным и культурным потребностям советской Республики.

Сама Александра Саввишна, будучи ближайшим свидетелем художественной жизни Абрамцева, является незаменимым помощником в собирании материалов о том или ином художнике этого славного периода русского искусства. Выше приведенные данные о ее жизни и деятельности заставляют видеть в этом аресте результат какого-то печального недоразумения. Александра Саввишна Мамонтова никогда не принимала какого-либо участия в политической жизни страны. Ее преклонный возраст, 53 года, слабое здоровье и десятилетняя работа на виду у всех после Октябрьской революции, направленная к удовлетворению культурных потребностей широких слоев населения республики, гарантирует, что она не может быть врагом советской республики. Мы, художники, так давно знающие ее и ценящие культурное значение Абрамцева, просим Вас принять все меры к ее скорейшему освобождению, чтобы дать ей возможность продолжать ту работу, которую она с большой энергией вела до последнего времени.

Художник И. Остроухов

Академик живописи М. Нестеров

Академик живописи А. Васнецов

Засл<уженный> деятель искусства С. Василенко

Народный артист М. Ипполитов-Иванов

Нар<одный> арт<ист> К. Станиславский

На письме — помета секретаря ПКК: «Освобождена».

После недолгого пребывания в Бутырках «тетю Шуру» освободили с обязательством немедленно (не побывав в Абрамцеве) выехать за пределы Московской области (минус шесть)…. Тетя Шура, выйдя из тюрьмы, уехала к брату своему Всеволоду Саввичу в Тульскую область.

Федор Дмитриевич Поленов:

Но была одна ночь (незадолго до ее смерти), которую тете Шуре вновь довелось провести под крышей ее родного дома. Кажется, это было связано с юбилеем живого тогда еще дяди Воки. Местом сбора немногих оставшихся близких людей было Абрамцево. Хорошо помню рассказ тети Шуры, как сидела она у открытого окна комнаты второго этажа, а на небе зажигались первые звезды. И она впервые за много трудных десятилетий вновь почувствовала себя в родном доме. Все невзгоды и лишения, которых так много выпало на ее долю, куда-то отошли, стерлись временем. Остался дом, помнящий еще Аксакова, Гоголя, Тургенева, осталась церковь, деревья парка над Ворей, остались эти вечерние звезды. По словам тети Шуры, она была счастлива в эту ночь, счастлива сознанием своей причастности к миру сохраненного Абрамцева, и долго не могла уснуть. Жизнь была прожита не зря, прожита достойно и красиво, каким, впрочем, было все в облике семьи Мамонтовых…

Через год, в 1952 году Александры Саввишны не стало.

Еще в 1919 году, в страшные годы безвременья и атеизма, когда искоренялись основы русской жизни, когда отрицалось прошлое, в минуты отчаянья, сомнений и муки Александре Саввишне пришло письмо от Павла Флоренского — умнейшего человека России, ученого, священника, математика: «Я верю и надеюсь, что, исчерпав себя, нигилизм докажет свое ничтожество, вызовет ненависть к себе и тогда после краха этой мерзости, сердца и умы… наголодавшись, обратятся к русской идее, к идее России, святой Руси… Тогда Абрамцево и Ваше Абрамцево будут оценены: тогда будут холить и беречь каждое бревнышко Аксаковского дома, каждую картину, каждое предание в Абрамцеве».

И это время пришло, а мы имеем возможность любоваться прекрасными картинами и усадьбой!