Рождество Господа нашего Иисуса Христа с одной стороны понятно каждому, а с другой — безмерно непостижимо. Ведь каждый из нас, так или иначе, сталкивался с рождением человека, но никто из ныне живущих и многих-многих поколений их предков не становился свидетелем пришествия в мир Бога.
К слову, и приход Спасителя в наш мир совершенно «перпендикулярен» аналогичным сюжетам в различных языческих верованиях. Иисус Христос приходит в мир не как всемогущий и всепобеждающий властелин, но — как обычный с виду младенец, нуждающийся в заботе и совершенно беспомощный. Народы и страны не преклоняют перед Ним колени: Рождество Господа празднуют лишь только несколько волхвов с Востока да горстка вифлеемских пастухов.
Более того, окружающий мир (в лице неправедного царя Ирода) стремится уничтожить Богомладенца, совершенно не стесняясь в средствах. Да и вся земная жизнь Спасителя, как известно, будет путем испытаний и искушений, страха и насмешек, откровенного непонимания со стороны окружающих. Разве такое применимо к какому-нибудь «нормальному» языческому божеству (будь то скандинавский Один, ацтекский Кетцалькоатль или древнеславянский Перун) — обладающему сверхспособностями, внушающему трепет и не знающему пощады к врагам?
Поэтому приход Иисуса Христа к людям и стал началом создания мира с привычными нам, ныне живущим, культурой, укладом жизни и системой ценностей. Это касается буквально всего: взять хотя бы вопрос взаимоотношений полов. Что у восточных народов, что у более просвещенных древних греков и римлян женщина служила, по существу, бесправным придатком для своего отца, опекуна или мужа. Даже у живших по Ветхому Завету иудеев едва ли не любой женский проступок вел за собой казнь его совершившей (вспомните евангельский эпизод спасения Христом блудницы).
Христианство в пику этому преподнесло действительно революционную идею: что женщины, что мужчины одинаково должны отвечать за совершенное, обладая своими правами и своими обязанностями. Моногамный брак как единственно возможный, осуждение разводов и мужских супружеских измен — всех этих нехитрых, казалось бы, истин мир до Спасителя не знал.
Были бы знакомые каждому мало-мальски образованному жителю XXI века идеи естественного права и прав человека известны виртуальному «бесхристианскому» миру? Даже мудрейшим из древних греков (вроде Аристотеля или Платона) национальная спесь не давала признать естественное право «варваров» не быть рабами у просвещенных эллинов. Что тогда говорить о других древних культурах и цивилизациях, где люди, так или иначе, рассматривались лишь как элемент окружающего мира? И лишь христианство признало в каждом человеке — любой расы, любого этноса и любого пола — сотворенного по Божиему подобию, обладающего своей свободной волей.
Завершить этот короткий и весьма бесхитростный текст хотелось бы словами председателя Синодального отдела по взаимоотношениям Церкви с обществом и СМИ Московского Патриархата профессора Владимира Легойды:
Список изменений, произошедших в мире после (и впоследствии) пришествия Спасителя, конечно, гораздо длиннее. Но это — то, что христианство принесло в культуру. Главное, конечно, — в другом. Все эти перемены — следствия одного, принципиального и самого важного изменения: обычный человек, созданный Богом для пребывания в любви и эту любовь растерявший, получает возможность снова ее обрести. И обратиться к Богу напрямую — как когда-то в Эдемском саду. И услышать ответ.
