История каменного здания собора во имя Всемилостивого Спаса (далее — Спасский собор, ныне это Свято-Троицкий собор) уходит своими корнями в конец XVIII века, в самое начало правления императора Павла — 1797 г. [1] Нас же интересует история собора в годину лихолетья — гонения на Русскую Православную Церковь в эпоху Ленина-Сталина. Этот период выбран по двум причинам: во-первых, как наиболее драматичный в истории собора и, во-вторых, как наиболее освещённый материалами Канского городского архива и Государственного архива Красноярского края.
В 1917 г. к власти в России пришли большевики. На основе воззрений К. Маркса, Ф. Энгельса и В. И. Ленина выстраивалось отношение большевиков к религии. Энгельс определяет религию как «фантастическое отражение в головах людей тех внешних сил, которые господствуют над ними в их повседневной жизни, — отражение, в котором земные силы принимают форму неземных» [2]. «Данное определение не может считаться корректным: не всякая фантазия, вызванная господством над человеческой волей внешних сил, может быть названа религией» [3]. Кроме того, это определение заранее предвосхищает вывод, что очень характерно для атеистической пропаганды: религия — это сон человеческого разума (Л. Фейербах), фантастическое искажение (извращение) реальности, болезнь человеческого духа. Религия и, в первую очередь, Русская Православная Церковь, воспринималась большевиками как пережиток прошлого, с которым нужно бороться, тем более они отчётливо осознавали Церковь как моральный стержень русского народа. Большевики начинают ряд мероприятий, направленных против религии вообще и против Русской Православной Церкви в первую очередь. Мы, вслед за очевидцами тех событий, эти мероприятия можем охарактеризовать как беспрецедентное в истории гонение, сопоставимое лишь с гонениями на Церковь в I — начале IV в.
Началом этих гонений можно назвать «Декрет СНК о свободе совести, церковных и религиозных обществах» от 23 января (5 февраля) 1918 г. [4] В этом декрете «Ленин руководствовался классическим марксистским тезисом о том, что религия — это надстройка, которая рухнет, лишившись материальной базы. Но религия не рухнула. Более того, в 1921—1922 гг. советская печать признала начавшееся религиозное возрождение, особенно в городах» [5]. Пункт 12 этого документа гласит, что «никакие церковные и религиозные общества не имеют права владеть собственностью» [6], а также, что указанные организации не имеют прав «юридического лица» [7]. «Впредь государством признавались только группы мирян, заключающие с местными властями договор о найме храма для богослужений, а не духовенство» [8]. Таким образом, первый удар был нанесён по собственности Русской Православной Церкви. После этих мер издаются циркуляры о вскрытии мощей [9], в связи с голодом 1921—1922 гг. начинается насильственное изъятие церковных ценностей [10], сопровождающееся погромами, актами вандализма, осквернениями православных святынь. Одновременно с этими внешними мерами по разгрому Церкви большевики создают все условия для разложения Церкви изнутри: ГПУ инициируют так называемый «обновленческий» раскол в Церкви.
Спасский собор и его прихожане не стали исключением в этой «красногвардейской атаке на религию».
Основной проблемой в нашем небольшом исследовании становится проблема источников: на настоящий момент в распоряжении исследователей имеется лишь небольшое количество архивных документов, введённых в научный оборот, по вопросу обновленческого раскола в Красноярском крае в целом и Канском церковном округе в частности. Отсюда — слабая разработка данного вопроса в исследованиях, посвящённых истории Русской Православной Церкви на Енисее.
Для решения поставленной проблемы вытекает ряд задач, которые стоят перед нашим исследованием: изучение доступных документов архивов Красноярского края, просмотр и изучение литературы по истории Церкви в Приенисейском регионе.
В исследовании используются материалы Государственного архива Красноярского края и Канского городского архива, относящиеся к периоду с 1920 г. по 1938 г.
Явление обновленчества описано в различной современной литературе по истории Русской Православной Церкви. Многими исследователями сделан вывод, что обновленческий раскол был организован ГПУ, умело использовавшим церковные нестроения, начавшие складываться еще до революции, и доведшим их до настоящего раскола внутри Русской Церкви. «Церковь разваливается,— писал Ф. Дзержинский М. Лацису в декабре 1920 г.,— этому нам надо помочь, но никоим образом не возрождать её в обновлённой форме. Церковную политику развала должна вести ВЧК, а не кто-либо другой. Лавировать может только ВЧК для единственной цели разложения попов» [11].
Протоиерей Владислав Цыпин пишет, что «в начале мая 1922 г. московский священник С. Калиновский подал во ВЦИК детально разработанный план по претворению в жизнь идей Троцкого, предусматривавший учреждение при ВЦИК особого Всероссийского комитета по делам православной Церкви, духовенства и мирян во главе с уполномоченным в сане православного епископа. Комитет должен был защищать от церковных прещений и судебных кар со стороны патриаршего управления тех лиц из духовенства и мирян, которые «лояльны по отношению к советской власти», наблюдать за деятельностью патриаршего управления» [12].
В годы гражданской войны в среде духовенства в епархиях Центральной России появились группировки, призывавшие к «революции в Церкви» и к «всестороннему обновлению».
Лидером обновленцев становится священник Александр Введенcкий из Петрограда, ему активно помогал ряд других священнослужителей. Он писал в газете «Знамя Христа», «что после избрания Патриарха в Церкви можно оставаться лишь для того, чтобы уничтожить патриаршество изнутри» [13], чем он потом и занялся. Именно А. Введенский инициировал с помощью ГПУ арест свт. Тихона, воспользовавшись которым он захватывает власть в свои руки и создаёт новое Высшее церковное управление. Так начинается обновленческий раскол в Русской Православной Церкви.
Выстроить стройную картину развития обновленческого раскола в Красноярском крае в целом и в г. Канске в частности довольно сложно: картина получается калейдоскопическая и фрагментарная, имеются большие пробелы в описании деятельности лидеров как обновленческих епархий, так и епархий, сохранивших каноническое подчинение Московской Патриархии.
Попытаемся провести обзор источников по данной теме. Архивные документы из Государственного архива Красноярского края автором мало изучены в силу разных причин. Выделим лишь несколько. В первую очередь это «Отчёты Канского ликвидационного отделения при Енгубревкоме о деятельности волостных комиссий в Канском уезде по вопросам, связанным с проведением Декрета об отделении церкви от государства» [14]. В данных отчётах описывается состояние канских храмов, указаны точные суммы изъятых у Церкви средств. Также они интересны тем, что в них мы можем познакомиться со списком священнослужителей, состоящих на работе в учреждениях советской власти, как лишенных сана, так и ещё продолжающих своё нелёгкое служение Церкви в сложных исторических условиях. Отметим, что в 1920 г. Канским волостным ликвидационным отделением заведовал бывший священник Орлов Вениамин Иванович, а секретарём трудился бывший псаломщик Шнырёв Савва Парфириевич [15].
Статистические сведения о государственной регистрации религиозных общин по Енисейской губернии и по Канскому уезду находятся в деле приказов административного отдела и начальника милиции губернии [16]. Наибольший интерес для исследования представляют «Доклады и отчёты Канской уездной милиции», где мы видим свидетельство о государственной регистрации десяти обновленческих общин в период с 1 октября 1924 г. по 28 апреля 1925 г.17 К сожалению, этим ограничились возможности автора исследовать Государственный арxив Красноярского края на предмет появления и распространения обновленческого раскола на Енисее.
Другой разряд источников, проливающий свет на эту главу в истории Русской Церкви в этот период, — исследования различных авторов, из которых мы можем почерпнуть скупую информацию по нашей теме. Это исследования Дворецкой А. П. «Из истории уничтожения храмов на красноярской земле» [18], Бронникова А. «Обновленчество в Минусинске» [19] и ряд других. Не менее интересны короткие статьи в различных справочниках, составленные священнослужителями и посвящённые этому вопросу: статьи протоиереев Виталия Бочкарева [20] и Георгия Персианова [21] об обновленчестве и некоторых лидерах обновленческого движения на Енисее и в Сибири вообще.
Материалы Канского городского архива представляют наибольший интерес в нашем исследовании, но и они не могут обозначить полную картину того времени, поскольку приходы Канского округа, находящиеся под юрисдикцией Московской Патриархии, были отнесены с 1925 г. к Иркутской епархии [22]. Изучение архивов Иркутской епархии и Государственного архива Иркутской области — новая задача в нашем исследовании.
Попытаемся проследить за развитием событий на основе различных источников. Анализируя «Отчёты о деятельности Канского ликвидационного отделения», можно сделать вывод, что в начале 1920-х годов в г. Канске были закрыты следующие храмы:
1. Здание Канской тюремной церкви за отсутствием общины передано в июне—сентябре 1920 г. Отделу народного образования для культурно-просветительской деятельности заключённых в доме лишения свободы [23];
2. Домовые храмы при 23, 32 и 56 полках ликвидированы, имущество распределено по разным госучреждениям города Канска, причём указано, что в Здравотдел передано 88 вёдер бутылок [24].
В городе остаются незакрытыми Спасский собор, храм во имя ико-ны Божией матери «Всех скорбящих радость» на старом кладбище, Кан-Перевозинская Троицкая церковь. Достоверная информация имеется лишь по Спасскому собору и по кладбищенской церкви (закрыта в 1938 г., об этом ниже). О Троицкой церкви в деревне Кан-Перевоз известно лишь по краткой исторической справке, составленной секретарём исполкома Канского горсовета т. Бебриш от 1972 г.: в 1938 г. Троицкая церковь была снесена [25].
В Центральной России к началу 1920-х гг. уже сформировался костяк обновленцев, и в 1922 г. церковная жизнь на Енисее пошатнулась: при активном содействии властей были образованы «Красноярская, Минусинская (1922—1935), Канская (1924—1934), Ачинская (1922—1928) и Енисейская (1925—1926) обновленческие епархии» [26]. Можно предположить, что к 1928 г., на который мы имеем достоверную информацию о существовании церковной общины в Спасском соборе по имеющейся описи церковного имущества [27], в нём уже находилось епархиальное управление обновленческого толка.
В 1930 г. произошло первое открытое столкновение властей и обновленческой общины собора: 26 января Канский Окрисполком принимает постановление о расторжении договора с общиной Канского Спасского собора. После одностороннего расторжения договора события развивались стремительно: уже 27 января в 7 утра собор был оцеплен «почему-то вооружёнными призывниками и без какого бы то ни было объявления или предупреждения общины или церковного совета 4 колокола с собора были сброшены и увезены, 2 креста сняты и на их место водружено два красных знамени, а храм опечатан. Только спустя 5 часов, не знаем по чьёму распоряжению, флаги были сняты, печати и замки также и храм был открыт для богослужения. Колокола же продолжают сниматься и по сие время. На нашу же просьбу оставить нам колокол в 35 пудов из общего числа 8 колоколов весом до 700 пудов, нам, как бы в насмешку, оставили колокол в два пуда» [28]. В качестве предлога к закрытию использовали следующее: невыполнение требуемого по собору ремонта, невнесение платы за земельную регистрацию и требования трудящихся масс к изъятию собора от верующих и передачи его под культурные нужды. Все эти претензии представитель верующих, неукоснительно соблюдавший закон, отверг как неосновательные. 27 же января были отобраны семь из восьми колоколов (общим весом 10821, 366 кг) и были переданы «в ведение Канского ОкрФО для учёта в Госфонды» [29]. Представитель общины оказался на удивление подкованным в советском законодательстве и, в соответствии с ним, уже 30 января пишет жалобу во Всероссийский Центральный Исполнительный Комитет (ВЦИК), где подробно разбирает все претензии властей к общине и делает вывод: «Причиной здесь (причиной закрытия собора. — С. С.) являются не экономические или юридические основания, а исключительно нетерпимость местных атеистов к религиозным убеждениям верующих. Но как же тогда совместить с этим Закон о свободе совести и веротерпимости?» [30] Под документом подписались сто восемьдесят четыре человека.
У этой истории первой попытки закрыть собор есть и небольшая предыстория, выраженная в секретном циркуляре Канского отдела ГПУ. В нём говорится, что «Канский окротдел ОГПУ не возражает к закрытию храмов при условии точного соблюдения распоряжений НКВД и НКЮ» [31]. Документ датирован 9 сентября 1929 г. Справедливости ради следует отметить, что подобный беспредел в отношении прихода Спасского собора не остался незамеченным вышестоящими властями, и в Канском городском архиве есть интересный документ из Сибирского Краевого Народного Комиссариата, датированный 23 марта 1930 г. Написан он в связи с допущением «искривлений в вопросе проведения политики отделения церкви от государства, а в связи с этим и ростом жалоб религиозных объединений и просто верующих<…> Аналогичные нарушения закона допустил Канский Окрисполком с ликвидацией Канского собора и целый ряд других Окрисполкомов как по городу, так и, в особенности, по сельским местностям» [32].
Все эти события, связанные с закрытием самого большого собора в округе, имели широкий резонанс в округе — многие общины обновленческого толка писали письма в Канский окрадмотдел в поддержку общины Спасского собора. Приведём лишь некоторые, наиболее характерные. Община Прокопьевской церкви Канского района пишет: «Так как в г. Канске нет другого подходящего храма куда бы можно было перенести базу епархиального управления (имеется в виду обновленческое. — С. С.). Хотя есть церковь на кладбище, но она по размеру очень мала, и стоит за городом. Кроме того, находится в пользовании тихоновцев» [33].
«Тихоновцы» — так презрительно именовали обновленцы верных чад Матери Церкви. Этот раскол, идейным вдохновителем которого стал Л. Д. Троцкий [34], становится настоящей трагедией для когда-то единого религиозного сознания православных в России. Единое религиозное поле оказывается расколотым на множество различных толков и направлений, каждое из которых стремилось в первую очередь к кормилу церковному. К чему это приведёт, отчётливо понимали выдающиеся иерархи Русской Православной Церкви — митр. Вениамин Петроградский, архиеп. Илларион Верейский и сам свт. Тихон, Патриарх Московский и всея России. В различных источниках описывается путь кучки обновленцев к власти, и путь этот — путь обмана, клеветы, подлогов и предательств. На канской земле эта трагедия разворачивалась с неменьшим драматизмом.
В мае 1930 г. в кладбищенской церкви прошло собрание верующих, оставшихся верными Матери-Церкви, на котором было принято решение: сорок девять из пятидесяти человек не признали обновленческого епископа Мельхиседека [35]. В феврале 1930 г., сразу после описываемой выше попытки закрыть собор, община Спасского собора пишет пись- мо во ВЦИК, где просит «оставить Канский собор как единственный в городе храм, являющийся и базой Обновленческого Епархиального Управления, в нашем пользовании» [36].
Немного статистики. В январе 1930 г. в общине обновленцев было шестьдесят два человека, и на собрании в день попытки закрыть собор было подано пятьсот пять заявлений от бедняков принять их в члены общины [37]. В этом же году в общине кладбищенской церкви «тихоновского толка», как презрительно именовали православных в различных документах, было пятьдесят человек, а в 1934 г. — сто сорок пять человек [38]. В декабре 1934 г. в соборе зарегистрировано триста шестьдесят девять человек, совершали служение два священника обновленческого толка [39]. В с. Георгиевка православная Георгиевская церковь насчитывал тридцать семь человек, общину окормлял один священник [40]. На 14 июля 1935 г. в Канске зарегистрировано пятьдесят четыре человека в общине РПЦ (тихоновского направления. — С. С.), триста шестьдесят девять человек в общине обновленцев41. Как видим, динамика зарегистрированных прихожан почти отсутствует. На приходском собрании от 2 апреля 1934 (или 1935 г., не разобрать почерк. — С. С.) поднимался вопрос о регистрации в государственных структурах переизбранного настоятеля собора и Председателя Церковного Совета Архиепископа Виктора Алекс. Цепкевича42. В 1934—1935 гг. общину собора окормлял обновленческий священник Иоанн Савин [43].
Несмотря на кем-то принятое решение не закрывать собор, о котором сам представитель общины собора указывает в письме во ВЦИК, и несмотря на многочисленную общину (см. выше), в 1937 г. власти всё же довели эту общину до развала — осталось шесть человек, которые 28 декабря приняли решение о передаче здания в ведение городских властей. «Ввиду того, что группы верующих большинства не существует и содержать мы не можем, просим Канский Горсовет договор с нами расторгнуть, имущество и здание принять немедленно, т. к. последнее находится без надзора, и ответственность за сохранение имущества и здания с сегодняшнего дня с себя снимаем. В чём и расписуемся. Дворецкий, Черкасова, Зверева, Дворецкий, Петрушкова, Батурина» [44]. 29 марта 1938 года Крайисполком принимает постановление: «Ходатайство Канского райисполкома о закрытии соборной церкви в г. Канске и передаче её под аэроклуб — удовлетворить, договор с общиной верующих расторгнуть. Передачу культимущества произвести согласно ст. 40—42 постановления ВЦИК и СНК от 8/IV — 1929 г.» [45]. Канский бюрократ приписал карандашом в постановлении о закрытии: «Приспособить под аэроклуб» [46]. Это предложение было утверждено постановлением президиума Красноярского краевого Исполнительного Комитета 29 марта 1938 г. [47]
22 октября 1938 г. на заседании президиума Канского райисполкома было утверждено постановление Канского горсовета о ликвидации кладбищенской церкви «как религиозного здания и использовании последнего под клуб железнодорожного посёлка с населением в 5000 человек» [48]. Напомню, что храм во имя иконы Божией Матери «Всех скорбящих радость» на кладбище был последним пристанищем «староцерковников», как в документе названы верующие Русской Православной Церкви.
В декабре 1938 г. власти закрыли ещё один православный храм — в с. Георгиевка [49]. Этому предшествовала традиционная бюрократия: община пишет заявление в райисполком о невозможности содержать здание с просьбой принять его в своё ведение, после чего по закону его выставляют на своеобразные «торги» — дают возможность любой религиозной организации его использовать. После истечения недельного срока здание принимают советские власти и используют его по своему усмотрению. В случае с этим храмом ситуация оказалась ещё более трагической — верующие сами просят использовать его под клуб. Вот что пишется в протоколе собрания от 1938 г. (особенности орфографии и пунктуации сохранены. — С. С.): «Общины верующих осталось всего лишь 5 человек, в церковь никто не ходит, здание закрыто уже больше года, совершенно не отапливается, приходит в негодность, а у нас в деревне нет клуба, а поэтому мое мнение лучше пусть его используют под клуб. Бодик Елена — мне 70 лет я молилась, а теперь узнала, что поповским дурманом нам забивали голову, а теперь не молюсь и живу лучше, а поэтому лучше пусть из церкви сделают клуб и будем смотреть кино, пользы будет больше. Постановили: Просить Канский райисполком принять от нас здание церкви и церковное имущество и использовать его под клуб, т. к. в деревне совершенно негде проводить культурно свое время, в чем расписываемся: Бодик Елена, Сапожников Иван, Пресняк А., а за неграмотных и себя расписалась Ярыгина» [50].
К этому времени в канском церковном округе больше не было храмов — ни православных, ни обновленческих.
21 марта 1946 г. Спасский собор был возвращён верующим уже под юрисдикцией Русской Православной Церкви [51].
Примечания
1. Фирсов С. Л. Апостасия. «Атеист Александр Осипов» и эпоха гонений на Русскую Православную Церковь. СПб., 2004. С. 115.
2. Аванесов С. С. Введение в историю религий. Лекции, прочитанные на богословских курсах при Томской Духовной семинарии. Томск, 2002. С. 10.
3. Там же.
4. Русская Православная Церковь и коммунистическое государство. 1917—1941. Документы и фотоматериалы. М., 1996. С. 29—30.
5. Поспеловский Дм. Православная Церковь в истории Руси, России и СССР. М., 1996. С. 240.
6. Русская Православная Церковь и коммунистическое государство… С. 30.
7. Там же.
8. Поспеловский Дм. Указ. Соч. С. 219.
9. Русская Православная Церковь и коммунистическое государство… С. 55—62.
10. Там же. С. 67—146.
11. Цыпин В., протоиерей. Русская Церковь при Святейшем Патриархе
Тихоне (1917–1925). Интернет-ресурс. Режим доступа: http://azbyka.
ru/library/tsypin_istoriya_russkoy_tserkvi_04-all.shtml
12. Там же.
13. Там же.
14. Государственный архив Красноярского края (далее — ГАКК). Ф. Р. 53.
Оп. 1. Д. 151. Л. 2—6.
15. Там же. Л. 3.
16. ГАКК. Ф. Р. 49. Оп. 1. Д. 329. Л. 170, 233, 234, 288, 414, 415.
17. ГАКК. Ф. Р. 874. Оп. 1. Д. 217. Л. 25.
18. Дворецкая А. П. Из истории уничтожения храмов на красноярской земле // Православие, Россия: размышление о прошлом, взгляд в будущее. Сборник материалов научной конференции с международным участием. Красноярск, 12—14 октября 2011 г. / Красноярская митрополия Русской Православной Церкви, Красноярский региональный общественный фонд попечения о духовно-нравственном возрождении Сибири «Ладанка» и др. Красноярск, 2012. С. 152—162.
19. Бронников А. Обновленчество в Минусинске // Пятые Рождественские образовательные чтения в Красноярске. Сборник материалов. Епархиальный отдел по религиозному образованию и катехизации. Красноярск, 2004. С. 207—210.
20. Бочкарёв Виталий, протоиерей. Обновленчество // Енисейский энциклопедический словарь под ред. Н. И. Дроздова. Красноярск, 1998. С. 434.
21. Персианов Георгий, протоиерей. Зосима [в миру Александр Сидоровский] // Енисейский энциклопедический словарь под ред. Н. И. Дроздова. Красноярск, 1998. С. 224; Назарий [Андреев] // Енисейский энциклопедический словарь под ред. Н. И. Дроздова. Красноярск, 1998. С. 409.
22. Доброновская А. П. Из истории Красноярской епархии Русской Православной Церкви. Сквозь века несущие свет: материалы краевых музейных научно-образовательных чтений, 2006—2008 гг. / Краснояр. культ.-ист. и музейный комплекс и др.; отв. за вып.
В. Н. Бондарева. Красноярск, 2008. С. 182.
23. ГАКК. Ф. Р. 53. Оп. 1. Д. 151. Л. 2.
24. Там же. Л. 2 об.
25. Канский городской архив. Ф. Р. 14. Оп. 1. Д. 337. Л. 67.
26. Бочкарёв Виталий, протоиерей. Указ. соч. С. 434.
27. Канский городской архив. Ф. Р. 14. Оп. 1. Д. 63. Л. 27—48.
28. Там же. Д. 42. Л. 19.
29. Там же. Л. 40.
30. Там же. Л. 19.
31. Канский городской архив. Ф. Р. 70. Оп. 1. Д. 26. Л. 129.
32. Там же. Л. 150.
33. Канский городской архив. Ф. Р. 14. Оп. 1. Д. 42. Л. 27.
34. Подробнее об этом см.: Кривова Н. А. Власть и Церковь в 1922—1925 гг.: Политбюро и ГПУ в борьбе за церковные ценности и политическое подчинение духовенства / Н. А. Кривова; Предисловие Р. Г. Пихоя. Москва, 1997. 248 с. (Первая монография).
35. Канский городской архив. Ф. Р. 14. Оп. 1. Д. 42. Л. 9.
36. Там же. Л. 17—19.
37. Там же. Л. 23.
38. Канский городской архив. Ф. Р. 4. Оп. 1. Д. 263. Л. 2.
39. Там же.
40. Там же.
41. Там же. Д. 150. Л. 15.
42. Канский городской архив. Ф. Р. 14. Оп. 1. Д. 63. Л. 20.
43. Там же. Л. 21.
44. Там же. Д. 64. Л. 2.
45. Там же. Л. 10.
46. Там же. Л. 7.
47. Там же. Л. 10.
48. Канский городской архив, Ф. Р. 4. Оп. 1. Д. 329. Л. 11.
49. Там же. Л. 66.
50. Там же. Л. 27.
51. Материалы архива Свято-Троицкого собора.
Опубликовано в: Православное искусство в современном мире. Всероссийская научно-практическая конференция. — Красноярск: Издательский дом «Восточная Сибирь», 2013.
