Василий Андреевич Караулов – один из крупнейших политических деятелей Енисейской губернии начала ХХ века. Его жизнь – это долгий и непростой путь: Караулов начинал свою сознательную жизнь студентом-народовольцем, затем был узником Шлиссельбурга, ссыльным, лишённым всех прав, фельдшером, учителем, адвокатом, а умер депутатом Государственной думы и членом центрального комитета конституционно-демократической партии.
Василий Андреевич родился 12 ноября 1854 г. в Торопецком уезде Псковской губернии в семье потомственного дворянина. Окончив псковскую гимназию, Караулов в самом начале 1880-х поступил на юридический факультет Санкт-Петербургского университета. Современники так описывали Василия: «Это был, как говорится, ражий детина, громадного роста, широкоплечий, жизнерадостный, с лицом кровь с молоком». В 1881 г. Караулов сблизился с народовольцами, помогал политическим заключённым и ссыльным.
В.А. Караулов
Вскоре после того как «Народная воля» совершила убийство Александра II, её организация в России была разгромлена, арестован почти весь состав её первого Исполнительного комитета. Караулов стал одним из тех, кто предпринял попытку восстановить организацию. На квартире В.А. Караулова собирались совещания руководителей новой «Народной воли», на этих совещаниях бывали также Прасковья Васильевна Личкус (будущая жена Караулова) и Лилиан Буль (будущая писательница Войнич, которая главного героя своего романа «Овод» писала, ориентируясь на образ Василия Караулова). Однако полиция следила за новыми народовольцами и, почувствовав за собой слежку, Караулов уехал за границу.
В Париже Караулов познакомился с другими народовольцами-эмигрантами, а в1884 г. вернулся в Россию с партийным заданием, поселился в Киеве, поступил в Киевский университет святого Владимира и установил связь с местными народовольцами. Однако вскоре он и его товарищи были арестованы и осуждены. Молодым народовольцам грозила смертная казнь, но их спасла защита выдающегося адвоката Л.А. Куперника, обвинитель не смог доказать причастность обвиняемых к совершению каких-либо террористических актов. Караулова приговорили к четырём годам каторжных работ. Министр внутренних дел Д.А. Толстой был возмущён таким «мягким» приговором суда и в декабре четверым осуждённым назначили местом каторги Шлиссельбургскую крепость.
Недоброжелатели Караулова позже попрекали его этой «мягкостью» приговора и даже утверждали, что это было обусловлено предательством Карауловым своих товарищей. Однако четырёхлетнее пребывание в Шлиссельбурге вовсе не было «мягким» наказанием, здоровье Караулова было подорвано. В.Н. Фигнер свидетельствует, что в крепости Караулов постоянно болел и вышел на свободу с лицом покойника. При освобождении Караулову запретили разглашать сведения о Шлиссельбурге. Если бы что-нибудь о «русской Бастилии» стало известно публике, власти бы точно знали, что это дело Караулова, т.к. он был единственным, кто вышел из Шлиссельбурга живым.
Годы каторги оставили неизгладимую печать в сознании Караулова, они стали для него предметом горькой гордости русского интеллигента. Незадолго до смерти, будучи уже депутатом Государственной думы, в ответ на брошенное ему в лицо «Каторга!» он сказал: «Да … я каторга, и с бритой головой и с кандалами на ногах, я мерил бесконечную Владимирку [Владимирский тракт, по которому шли в Сибирь каторджники] за то, что смел желать и говорить о том, чтобы вы были собраны в этом собрании. Я осужден военным судом «…за намерение изменить государственный строй, но без насильственных средств» … и то, что я был каторжным, составляет мою гордость на всю мою жизнь. В той могучей волне, которая вынесла вас в эту залу, есть капля моей крови и моих слез … и это дает мне повод оправдывать мое существование перед Богом и людьми». Позже эти слова были выбиты на надгробии Караулова.
Политические взгляды Караулова в Шлиссельбурге претерпели существенные изменения, Караулов встал на путь, который привёл его в Центральный комитет конституционно-демократической партии. Выйдя на свободу, он порвал все связи с бывшими товарищами.
После каторги Караулов был выслан в Сибирь. Его отправили в село Усть-Уду Балаганского округа Иркутской губернии. Жена Караулова Прасковья Васильевна за годы каторги мужа закончила медицинский институт и получила диплом врача. Прасковья Васильевна поехала за мужем в ссылку, стараясь как можно чаще видеться с ним на этапе. В Иркутске Прасковья Васильевна выхлопотала себе должность фельдшерицы по месту ссылки мужа, затем стала сельским врачом и устроила Василия Андреевича фельдшером. За свою самоотверженную работу во время одной из эпидемий в 1893 г. Карауловы получили благодарность от генерал-губернатора Восточной Сибири, который разрешил Прасковье Васильевне и её мужу сменить Усть-Уду на Красноярск.
Василий Андреевич, Прасковья Васильевна и их девятилетний сын Сергей прибыли в Красноярск в 1893 г. Первые годы пребывания в Красноярске были нелёгкими для Карауловых, семья жила в бедности, Василий Андреевич пытался устроиться мастером на железную дорогу, страдал от болезней. В Государственном архиве Красноярского края сохранились два медицинских заключения, выписанных Караулову в 1899 – 1890 гг., которые рассказывают, что у Караулова были поражены лёгкие (экзема, хронический бронхит), печень, кишечник. Следуя советам врачей, Караулов лечился на озере Шира.
Караулов и в Красноярске не поддерживал связи со своими бывшими единомышленниками. По свидетельству современников, он совершенно не общался с ссыльными, круг его общения ограничивался представителями местной интеллигенции. Исключением стал случай, когда в 1897 г. проезжавший из Забайкалья ссыльный народоволец Яцкевич попросил Караулова устроить ему встречу с красноярскими марксистами (они группировались вокруг П.А. Красикова). Карауловы организовали у себя на квартире вечер, на который Красиков привёл и ссыльного В.И. Ульянова, который тогда находился в Красноярске проездом. Весь вечер прошёл в спорах между народовольцем Яцкевичем и Ульяновым.
Василий Андреевич вернулся к политической жизни во время первой русской революции. В октябре 1905 г. он встал у истоков красноярского отдела Партии народной свободы (конституционно-демократической, сокращённо её назвали кадетской). Караулов придерживался умеренных взглядов, по его собственному определению – конституционно-монархических, выдвинув девиз «Бог, Царь, Свобода и Порядок».
Караулов вскоре становится либеральным деятелем всероссийского масштаба, активно участвует во всероссийском съезде кадетской партии как защитник религии и монархии от нападок более радикальных кадетов (их было на съезде большинство). А в 1909 г. Караулов стал членом центрального комитета кадетской партии.
Караулов получил широкую известность в либеральных кругах. В начале 1906 г. председатель Совета министров С.Ю. Витте вызвал к себе Караулова, после этой аудиенции Василий Андреевич получил амнистию и возврат всех прав. Вскоре Караулов выдержал экзамен на должность частного поверенного (адвоката) при Красноярском окружном суде, получив таким образом ценз для участия в выборах первого русского парламента – Государственной думы. Караулов активно участвовал во всех избирательных кампаниях, боролся против социал-демократов с одной стороны и ультраконсерваторов – с другой. Однако революционный накал в Енисейской губернии был велик и в первые две Думы были избраны деятели революционных взглядов (обе первые Думы были распущены царём по прошествии нескольких месяцев).
В 1907 г. уже после окончания первой русской революции 1905 – 1907 гг., когда страсти уже улеглись, Караулов был избран депутатом третьей Думы.
В.А. Караулов
В парламенте Караулов работал на износ, словно чувствуя, что доживает последние годы своей бурной жизни. Он работал в кадетской фракции, ряде комиссий и подкомиссий Думы, присутствовал почти на всех заседаниях, где затрагивались вопросы сибирской жизни, проявил себя крупным специалистом по вопросам Сибири и хорошим оратором. Караулов стал одним из лидеров Сибирской парламентской группы, иногда заседания членов группы проходили на квартире Василия Андреевича, его подпись стоит первой под проектами введения земского самоуправления в Сибири и режима свободной торговли в устье Енисея. Василий Андреевич был председателем старообрядческой комиссии, товарищем председателя вероисповедной и членом церковной комиссий, а также членом переселенческой комиссии и комиссии о местном самоуправлении. В последней он работал докладчиком и основным разработчиком проекта введения земства в Сибири, неоднократно выступал в общем собрании Думы и в комиссиях, это дело Караулову не удалось довести до конца из-за скоропостижной смерти. Караулов также участвовал в заседаниях судебной комиссии как эксперт по вопросам административной ссылки и бюджетной комиссии.
Своими выступлениями Василий Андреевич заслужил уважение сибиряков. Уроженец Псковщины, он сибирские интересы принимал как собственные и боролся за них до последнего вздоха, с думской трибуны он осуждал колониальную политику центральной власти, которая стремилась выжать последнее из Сибири, ничего не давая взамен. Свою главную речь в защиту интересов Сибири Караулов произнёс, когда обще собрание Думы рассматривало вопрос о повышении оброчной подати в сибирских губерниях: «… Платя … очень много, он [сибирский крестьянин] взамен не получает ровным счетом ничего и не имеет даже тех учреждений, которые были бы в состоянии отстоять его интересы… Вот в каком положении находится сибирский крестьянин, и в этом же положении находится и переселенец. Вы дали нам 400. 000 переселенцев в прошлую операцию, дадите полмиллиона в этом году и будете давать каждый год. Вы желаете образовать из Сибири земледельческую колонию, отливать от себя значит[ельный] избыток населения, и не даете нам челябинским тарифным переломом вывозить продукты этой земледельческой колонии по сколько-нибудь сносным ценам, вы не даете нам возможности пользоваться морскими путями, не даете земства, которое регламентировало бы внутреннюю жизнь населения, благоустраивало бы его строй, благоустроило бы его хозяйственные и духовные нужды, и говорите: мы вас будем облагать более высокими податями. Нет, господа, сначала дайте нам то, что имеете вы, и когда наше благосостояние до этого подымется, мы не откажемся не только от 60. 000 рублей лишних, а быть может от 60. 000 000 рублей. Тогда мы против этого говорить не будем. Пока же этого нет, пока мы не дошли до такой степени благосостояния, на которой мы стояли к 1891 году истекшего столетия, до тех пор с нас брать больше, чем мы платим теперь и что платим с большим трудом, с нас брать больше не следует».
Караулов и другие сибирские депутаты столкнулись с почти единодушным отпором Думы. Позицию центральной власти озвучили крайне правые – Н.Е. Марков и В.М. Пуришкевич, которые грубо отказывали сибирякам в уравнении прав с крестьянами Европейской России. Марков говорил: «Сибирь начала жить недавно. Сибирь ждет земства всего каких-нибудь 100 лет, ибо раньше в Сибири не было населения. Мы же в России ждали земства тысячелетие, могут и они там подождать. Россия истратила на одну Сибирскую железную дорогу сотни миллионов рублей. Та война [русско-японская], по поводу которой нам бросали упрек, она до известной степени обогатила Сибирь, ибо масса русских денег осталась там. Вообще Сибирь наполнена русскими деньгами и русской кровью. Дайте вы эти жалкие полторы копейки русскому истощенному крестьянину, который оплатил ваши миллионы пудов масла, которое вы посылаете и которым вы заваливаете Данию. Вы богатеете, а мы за ваш счет обеднели, и вы жалеете полторы копейки несчастному русскому крестьянину». Пуришкевич добавлял: «Так повышение налога не ляжет тяжким бременем на население Сибири и будет только актом высшей справедливости относительно платежеспособности русского обложенного мужика из центральной оскудевшей России». Дума с редким единодушием поддержала правых и повышение податей в сибирских губерниях было одобрено.
9 марта 1908 г. на совместном заседании ЦК кадетов и комитета думской фракции, посвящённом проекту Амурской железной дороги Караулов выступил в защиту интересов территории, по которой должна была пройти новая дорога: «Местного населения ведь совсем нет, край пустынный, его надо оживить. Когда проводят дорогу где-нибудь в пределах одной губернии внутренней России, то тщательно обследуется всякое отклонение на десять вёрст. А здесь что? Край такой обширный совсем не обследован. Проведение при таких условиях дороги почти ничего в оживлении края не прибавит. В конце концов затратив триста миллионов мы ничего краю не дадим».
При изучении деятельности Караулова чаще всего акцентируют внимание на его работе по церковным вопросам. Караулов добивался осуществления идеала свободы совести, отделения церкви от государства, выведения православной церкви из-под опеки Синода, прекращения преследования инославных и иноверных конфессий. «Церковь только тогда будет оказывать благодетельное влияние на человеческое общество и разовьет всю свою духовную мощь, когда она будет Церковью, а не ведомством, когда она будет иметь самодовлеющую цель, а не служебную», – говорил Караулов. В Думе он стал защитником старообрядцев, отстаивал их право называться особым вероисповеданием, а не сектой, вести своё богослужение, проповедовать своё учение и осуществлять регистрацию актов гражданского состояния. Караулов неизменно подчёркивал свою принадлежность православию и много говорил о насущных проблемах православной церкви. В вероисповедной комиссии Караулов выступал за разрешение перехода из православия в другие религии.
В кадетской партии Караулов с самого начала находился в оппозиции к Милюкову, однако он не создал какой-либо оппозиционной группы, справедливо полагая, что раскола следует избегать. Караулова отличали от Милюкова не только общее направление политического курса, но и его взгляды на роль Думы. Милюков подходил к Государственной думе с меркой западной парламентской модели, стремясь сделать из Думы консолидированную оппозицию верховной власти. Караулов же склонен был в Думе отстаивать непосредственные интересы пославших его избирателей, т.е. рассматривал Думу и как орган представительства интересов региона. Именно поэтому он поддержал идею создания Сибирской парламентской группы.
Караулов всегда был неудобной личностью для всех, кроме немногих единомышленников. Левые не могли простить ему пересмотр политической позиции и девиз «Бог, Царь, Свобода и Порядок», для правых он навсегда остался каторжником и крамольником. Не всегда его понимали и в собственной партии. Внутренний мир этого человека мало кому был известен, никто не был посвящён в ход тех метаморфоз, которые произошли в молодом студенте, ставшем узником Шлиссельбургской крепости. Долгие годы каторги, ссылки и острой политической полемики не прошли для него даром, Караулова одолевали болезни сердца.
18 декабря 1910 г. на пятьдесят шестом году жизни Василий Андреевич Караулов скончался. Ему были устроены торжественные похороны на волковском кладбище, присутствовали председатель Думы А.И. Гучков, его заместитель Волконский и многие лидеры думских фракций. Современникам казалось, что смерть примирила с Карауловым многих его политических оппонентов, заставила их искренне поклониться памяти этого незаурядного даже среди депутатов человека, отдавшего всю свою жизнь на борьбу за общественное благо. Писали, что гробу Караулова поклонились Пуришкевич, Балашёв, Чхеидзе. Среди них не было только большевиков. Для воинствующего атеиста В.И. Ленина, считавшего, что демократия не может быть религиозной, «богомольные речи» Караулова и само его имя стали для Ленина притчей во языцех. Ленин не упускал случая вставить это выражение во всякую работу, посвящённую критике кадетской фракции.
Могила В.А. Караулова
Василий Андреевич Караулов оставил глубокий след в истории Енисейской губернии и всей России, он самоотверженно боролся за интересы своих избирателей-сибиряков, делал всё возможное, чтобы улучшить положение Сибири. Не создавая оппозиционной группы в партии, он тем не менее делал всё возможное, чтобы лидеры кадетов не забывали о региональных интересах. Караулов чувствовал свою ответственность перед избирателями, серьёзно относился к их наказам, что было тогда редкостью среди либеральных деятелей. Политические доктрины никогда не заслоняли перед ним экономические нужды конкретных слоёв населения. И в партии, и в Думе в целом Караулов часто оказывался в меньшинстве, защищая интересы Сибири, не всегда он получал поддержку даже своей фракции. И всё же он до конца боролся за нужды Сибири – края, ставшего для этого уроженца Псковщины второй малой родиной. Имя Василия Андреевича Караулова – это имя, которое всем сибирякам надо помнить.
