Это — финальный выпуск цикла «Этапами веры», ставшего частью проекта по увековечению памяти новомучеников, пострадавших за веру на Красноярской земле, реализованного при поддержке грантового конкурса «Православная инициатива». В предыдущих выпусках мы уже не раз упоминали подвижников, пострадавших за веру, но не канонизированных поименно. За годы работы Комиссии по канонизации святых и церковно-историческому наследию Красноярской епархии было собрано множество данных о таких подвижниках. О ком то — больше, о ком то — лишь несколько скупых строчек, которые удалось восстановить по записям в архивах приходов и силовых ведомств.
Если проект «Этапами веры» был, в большей части, посвящен именно задаче рассказать о подвиге новомучеников, то многие проекты ранее в первую очередь стремились изучить этот подвиг, узнать больше о жизненном пути этих людей. Нельзя забывать и о той помощи, которая оказывалась исследователям — участие в этой работе принимали и общественные организации, и учреждения культуры; конечно же, местные приходы Православной Церкви и простые люди, старожилы тех поселений, в которых около ста лет назад разворачивались эти ужасные гонения. Многие специализированные проекты, такие, как серия «Сибирский крест», получали грантовую поддержку, в том числе и конкурса «Православная инициатива».
И теперь, когда на страницах предыдущих номеров «Православного слова Сибири» сказано уже о каждом из новомучеников, входящих в Собор святых Красноярской митрополии, пришло время вспомнить некоторых из тех, чьи имена не вошли в святцы, но все равно поминаются соборно с Собором новомучеников и исповедников Церкви Русской; кто так же, невзирая на невзгоды тяжелого, смутного времени и гонения от собственных соотечественников, вчерашних своих прихожан, нес веру Христову, служил Богу, и не предал своей веры даже перед лицом страшных мучений и смерти.
Архиепископ Димитрий (Вологодский)
Если рассматривать историю Церкви на территории нынешнего Красноярского края в целом, с широкой исторической перспективы, то неразрывно связаны с ней в двадцатые годы прошлого века будут и священномученик Амфилохий (Скворцов) (+1937), епископ Енисейский и Красноярский в 1925–1926 гг., и епископ Минусинский и Усинский Димитрий (Вологодский), ставший первым в истории управляющим Минусинской епархией, вновь учрежденной (в других, конечно же, границах) совсем недавно.
Как и все истории подвижничества в годы атеистических гонений, история владыки Димитрия начиналась в царской России, безоблачно и с большими перспективами. Необычайно образованный, скромый и интеллигентный, ещё до принятия монашеского сана он последовательно окончил Красноярское духовное училище, Томскую духовную семинарию и Санкт-Петербургскую духовную академию со степенью кандидата богословия (в 1896 году). Об иночестве и, тем более, архиерействе молодой Дмитрий, по-видимому, не помышлял. Он был женатым священником (рукоположен во пресвитеры в 1887 году), но вскоре овдовел и, спустя время, в 1914 году, решил принять монашество.
Священник Димитрий Вологодский был заметной фигурой в церковной жизни дореволюционного Красноярья: в разные годы он нес служение настоятеля в Богородице-Рождественском кафедральном соборе, был участником Енисейской духовной консистории, членом правления и ректором Красноярской духовной семинарии. Но местом подлинной славы архиерея станет не столица губернии, а ее южные территории, куда он переедет в неспокойном 1919 году.
Потом грянут еще более непростые для Церкви 1920-е годы: начало советского богоборчества и поддерживаемый новыми властями обновленческий раскол. На какое-то время на необъятной территории будущего Красноярского края вообще не остается ни одного епископа, верного Святейшему Патриарху Тихону. И тогда в 1922 году верующие юга Енисейской губернии решаются на отчаянный шаг: они сами избирают себе архиерея — им становится архимандрит Димитрий (Вологодский). Епископская хиротония состоится в следующем году в Архангельске; арестованный чекистами Патриарх Тихон будет вынужден одобрить ее уже по факту — такое было время.
В годы «Красного террора» во время Гражданской войны за
веру от рук гонителей погибли около 50 епископов и почти
1000 священнослужителей Русской Православной Церкви
Владыка Димитрий становится епископом Минусинским и Усинским. Тогда территория этой ненадолго возникшей епархии включила в себя южные округа Енисейской губернии (включая современную Республику Хакасия). Епископ вернет в каноническую Церковь почти сотню приходов, ушедших ранее в раскол, и совместными усилиями с епископом Амфилохием (Скворцовым) фактически ликвидирует еще до конца 20-х годов ХХ века обновленчество в Енисейской Сибири. Более того, уже в 1928–1933 гг. священноначалие дважды поручит ему временно замещать вдовствующую епископскую кафедру в Красноярске — В 1926 г. владыку Амфилохия арестовали и сослали на Соловки, а в 1928 г. запретили возвращаться в Красноярск.
Советская власть оценит заслуги владыки Димитрия подругому: на него несколько раз будут заводить сфальсифицированные уголовные дела, он проведет какое-то время в ссылке, будет поражен в гражданских правах. Весной 1937 года на архиепископа заведут новое дело. Под арестом он стойко держится на допросах, убедительно отвергает все обвинения в организации публичных молений и антисоветской пропаганде — несмотря на все унижения и пытки. А в октябре того же зловещего года архиепископа Димитрия (Вологодского) не стало.
Двое из святых Краснояркой митрополии — мученики Петр
Игнатов и Стефан Наливайко — приняли смерть будучи
узниками Норильлага.
Норильский ИТЛ вошел в историю как одно из самых
страшных «учреждений» ГУЛАГа.
Только в годы Великой Отечественной войны здесь умерли
7223 человека.
Главный хранитель «Касьяновского дома» и ответственный секретарь Епархиальной комиссии по канонизации святых и церковно-историческому наследию Геннадий Малашин отмечает: существуют разные предположения исследователей о том, при каких обстоятельствах владыка отошел ко Господу. По одной из версий, он скончался от тяжелой болезни в стенах тюремной камеры. По другой — его, в числе многих других, расстреляли сотрудники НКВД на печально известной Лысой горе близ Минусинска. По третьей же, архиепископа Димитрия (Вологодского) убили в тюрьме, и этому предшествовали не только физические мучения уже престарелого, немощного иерарха, но и изощренные издевательства…
Иерей Михаил Щербаков
2019 год стал годом столетия новомученичества в Красноярском крае. Но первое убийство служителя Православной Церкви в Приенисейской Сибири было совершено 11 ноября (29 октября по старому стилю) 1918 года. Жертвой стал иерей Михаил Щербаков, настоятель Петропавловского храма в селе Каратуз Минусинского уезда (ныне — районный центр Каратузское).
«Благочинный II участка Минусинского уезда рапортом своим от 23 ноября с.г. за № 176 донес Преосвященному Епископу Назарию, что 29 октября с.г. священник Каратузской Петро-Павловской церкви о. Михаил Щербаков убит в своей квартире восставшими крестьянами. Подробности этого убийства Благочинный обещается представить Владыке в ближайшем будущем», — сообщается в «Енисейских епархиальных ведомостях» за 1918 год.
В одном из последующих выпусков того года отец благочинный действительно сообщает новые подробности: «Жена о. Михаила стала разговаривать с мятежниками, объясняя им, что обыск был уже произведен, но один из толпы (пьяный) произвел в нее один выстрел, и матушка пала, смертельно раненая в живот. Часть толпы выскочила на улицу <…>, другой злодей выстрелом уложил о. Михаила; пуля попала в шею и вышла в затылок, так что смерть была моментальна»…
В июле 1936-го в Красноярске безбожникам потребовалось
целых три взрыва, чтобы разрушить БогородицеРождественский кафедральный собор.
Фундамент церкви остался невредимым. Сейчас на нем
стоит здание Правительства Красноярского края.
Иерей Михаил Щербаков (1857–1918) нес служение в Сибири на протяжении почти трех десятилетий. Сельский настоятель был значимой личностью в масштабах всей Енисейской епархии. Он был заботливым пастырем, выдающимся просветителем (за свои заслуги на этом поприще он был награжден серебряной медалью на Александровской ленте в 1891 году), ярким проповедником, автором многочисленных публикаций в «Енисейских епархиальных ведомостях».
Осенью 1914 года, в начале Первой мировой войны, именно отец Михаил был благословлен епископом Енисейским и Красноярским Никоном для произнесения речи перед жителями Красноярска: священник призывал жертвовать средства в пользу семей, оставшихся из-за мобилизации без кормильцев. «Люди рыдали, срывали с себя кольца, браслеты, серьги, опустошали кошельки и собрали таким образом огромную сумму в пользу осиротевших семей. Прихожане любили и очень уважали деда, люди приезжали издалека, чтобы послушать его проповеди», — приводит воспоминания внучек священника в монографии «Красноярская (Енисейская) епархия РПЦ. 1861–2011» Геннадий Малашин.
Но кто мог напасть на, казалось бы, всеми любимого пастыря? Кем были эти злодеи, сначала по неведомому праву требовавшие от священника открыть для обыска и храм, где он нес служение, и личный дом, а затем хладнокровно расстрелявшие отца Михаила вместе с супругой на глазах у родных детей?
Трагедия отца Михаила состоит в том, что его палачами стали не подосланные убийцы, не профессиональные революционеры и не фанатики-чекисты. Его убили простые русские люди, крестьяне из соседних сёл, наверняка не раз слышавшие проповеди отца Михаила или отдававшие крестить ему в Петропавловском храме собственных детей.
К концу 1930-х годов богоборческие власти закрыли все
церкви в городе Енисейске.
Богоявленский собор стал котельной, Свято-Троицкий
храм — гаражом, Воскресенский — заводским цехом, Иверский
монастырь — колонией для несовершеннолетних.
Спасо-Преображенскую обитель превратили в расстрельный полигон.
За полтора года, прошедшие после краха самодержавия в феврале 1917 года, жители отдаленных сел в Енисейской губернии привыкли жить безо всякой власти. Временное Сибирское правительство, пытавшееся восстановить налогообложение и наладить призыв в воюющую против большевиков армию, само по себе уже нарушало эту «анархическую идиллию». Наряду с сопротивлением мобилизации и выплате налогов, народные волнения провоцировали и дефицит промышленных товаров, и борьба нуждавшихся в зерне «белых» властей с самогоноварением.
Именно изъятие милиционерами самогонного аппарата у одного из крестьян в селе Дубенское и спровоцировало беспорядки на юге Енисейской губернии в октябре 1918 года. 31 октября (18 октября по ст.ст.) смутьяны обезоружили и арестовали милиционеров, затем, правда, отпустив на волю, — пишет историк-краевед Руслан Кравченко. Из Минусинска в Дубенское направили карательную экспедицию, но посланному казачьему отряду предстояло столкнуться с разгневанной толпой жителей уже сразу нескольких сёл, многократно превышавшей их в числе. Казаки разбежались, и одним из мест, где они могли бы найти укрытие, стало село Каратуз.
Мятежники вошли в Каратуз в поисках отсутпавших казаков 11 ноября. Прошел слух, что их укрывает «поп» в своей церкви (на самом деле казаки покинули село только завидев бунтарей). Отец Михаил же никакой вины за собой не чувствовал, а бросать место служения, по-видимому, посчитал неподобающим для себя. Священника схватили и потребовали открыть для обыска сначала Петропавловский храм, а затем и свой дом.
Во время обыска из толпы, в которой было немало пьяных, озверевших от злобы людей, раздались выстрелы: сначала была смертельно ранена супруга священника Анна, которая до последнего просила мятежников разойтись, а затем и сам отец Михаил. После убийства толпа, позабыв уже о поисках казаков, стала заниматься грабежом — рядом с телами убитых…
Священника и матушку сначала наспех похоронят во временной могиле. Торжественное отпевание с участием всех священнослужителей II Минусинского благочиния и при стечении сотен местных жителей, близко знавших и любивших своего настоятеля, состоялось лишь после окончательного усмирения мятежа — 25 декабря (12 декабря по ст.ст.).
Память об отце Михаиле на юге Красноярского края живет до сих пор. Потрет священника висит в притворе Петропавловского храма, а его имя пользуется необычайным почтением.
Иерей Андрей Волянский
Последним местом служения священника Андрея Волянского стало село Больше-Косульское. Это сегодня Большая Косуль Боготольского района входит в состав Краснояркого края, а тогда оно относилось к Мариинскому уезду Томской губернии, а сельский Илиинский храм — к Томской епархии Русской Православной Церкви. Тем сложнее было что-то узнать о судьбе подвижника, ведь многие архивные записи хранятся там, в Томске…
Так, неизвестны точная дата и место рождения Андрея Семеновича Волянского, лишь расплывчатое представление о том, что это было около 1880 года. Он окончил 4 класса Подольской духовной семинарии, из чего можно сделать вывод, что он был уроженцем Центральной России. Следующий известный факт — в 1910 году он был принят на службу в Омскую епархию, а 15 ноября этого же года — рукоположен во священника. Возможно, он стал одним из участников пастырско-миссионерских курсов, организованных протоиереем Иоанном Восторговым для устроения духовной жизни Сибири и Дальнего Востока.
По данным главы НКВД Николая Ежова,
в период только с августа по сентябрь 1937
года в Советском Союзе к смертной казни были приговорены:
— 81 епископ;
— 4629 священнослужителей;
— 934 монашествующих;
— 7004 мирян.
Спустя какое-то время о. Андрей был настоятелем прихода деревни Лагушкиной Покровской волости Тюкалинского уезда (это Тобольская губерния, но все ещё Омская епархия в то время) — точно известно, что это было в 1912 году. За 1914 другая информация — священник служил в приходе поселка Тройницкого Семипалатинской области (также в составе Омской епархии). Но главное, появляются сведения о семье отца Андрея — у него была жена и двое детей.
В Томскую епархию иерей Андрей Волянский переходит уже во время войны, и 22 апреля 1915 года его назначают священником к церкви Пророка Божия Илии села Больше-Косульского. Известно, что в Томской епархии отец Андрей стал вольнослушателем историко-филологического факультета Томского университета.
Все семь епископов, управлявших Красноярской епархией в 1930-е годы, были репрессированы.
Пятерых приговорили к расстрелу, еще двое —
скончались в тюрьмах.
По архивным записям из метрической книги прихода и рассказам старожила села удалось установить обстоятельства убийства отца Андрея 15 (28) августа 1919 года. Вероятнее всего, оно было совершено дезертирами из «белых», занимавшимися разбоем в окрестностях села. Поражает кощунство, с которым вчерашние солдаты совершили свое преступление. Они ворвались в храм Божий сразу после праздничной службы на Успение Божией Матери, когда внутри был не только священник, но и вся его паства. Разбойники открыли огонь прямо в храме, началась паника, прихожане разбежались. Позднее на месте нападения нашли лишь бездыханное тело священника…
Роман Бобров, Максим Рычков
Материал газеты «Православное слово Сибири» в рамках проекта «Этапами веры» при поддержке международного грантового конкурса «Православная инициатива»
