Картина канского художника Юрия Мальцева «Арест священника Димитрия Неровецкого (Апанского)» (2017)
Об этом святом уже сказано и написано достаточно много — в сравнении со сведениями о других новомучениках Приенисейской Сибири. Достаточно вспомнить об одной только монографии «„Третий путь“ о. Димитрия Неровецкого», написанной церковным историком и публицистом Геннадием Малашиным. Благодаря исследованиям, давшим фактологическую основу для этой уникальной в своем роде монографии, и удалось установить обстоятельства и предысторию того страшного убийства ранней весной ровно сто лет назад.
В Сибирь — в самый канун революции
Священник Димитрий Неровецкий (1887–1919) был скромным настоятелем храма Николая Чудотворца в совсем небольшом селе Апано-Ключи Апанского уезда Енисейской губернии (сейчас это Абанский район Красноярского края). В Сибирь он приехал уже в священном сане вместе с семьей из родной Подольской губернии (территория современной Украины). Как выяснится чуть позже, приехал перед самым началом революционной смуты — в 1916 году.
Наверняка отцу Димитрию и его прихожанам первое время казалось, что все перевороты и гражданские усобицы — это дело сугубо столиц и больших городов, а до сибирской глубинки это безумие не докатится. Никольский приход жил размеренной жизнью: батюшка совершал богослужения, вел занятия в воскресной школе, учил паству добру и милосердию. Однако трагическая развязка истории этого сельского священника была уже не за горами. В конце 1918-го на востоке Енисейской губернии недовольные действиями «белых» властей Сибири создали т.н. «Тасеевскую партизанскую республику». Уже в следующем году эта полуразбойничья вольница приступила к активным боевым действиям.
Волки против пастыря
В советское время красных партизан будут всячески героизировать, воспевать их реальные и мнимые подвиги. Но в действительности партизаны, так же, как и белые, насильно «ставили под ружье» местных жителей, реквизировали продукты питания, брали заложников, безжалостно расправлялись с теми, кого считали противником. Как правило, основу бунтарских отрядов составляли крестьяне-новоселы — люди неустроенные, маргинализированные, воспринимавшие Гражданскую войну, в первую очередь, как возможность для безнаказанного разбоя.
Пастырь, призывавший посреди гражданской смуты к любви, пониманию и всепрощению, таким людям, конечно же, мешал сам по себе — тем более на территории, которую партизаны считали частью своей «республики». Иерея Димитрия Неровецкого несколько раз арестовывали, допрашивали, но до поры до времени всякий раз невредимым отпускали домой — ведь никакой реальной вины перед бунтовщиками за ним не было.
В конце концов, финал земной жизни отца Димитрия предрешил клеветнический донос. Партизанам сообщили, что священник якобы служит информатором стоявшего в Канске отряда белых, причем донес на пастыря один из самых близких ему людей. Благочинный округа в рапорте епископу Енисейскому и Красноярскому Назарию (Андрееву) потом напишет: «Аресту о. Димитрия способствовал его же псаломщик Ковбаса — как псаломщик — очень плохой, а как человек — пьяница и дебошир. О. Димитрий терпел его, жалея его же многочисленную семью».
Символично, что тем «крылом бабочки», которое дало ход дальнейшей трагической последовательности событий, стала забота пастыря о сельских ребятишках: он учил их грамоте, а той роковой весной в приходе стали заканчиваться канцелярские принадлежности. Отец Димитрий попросил местного торговца приобрести необходимое в Канске, что недоброжелатели батюшки клеветнически и бездоказательно представили как «свидетельство» его связи с карательными отрядами белых войск.
Восхождение на Голгофу
8 марта 1919 года (23 февраля по ст.ст.) — в первую великопостную седмицу, канун Торжества Православия — отца Димитрия арестовали в последний раз. Супруга, будто что-то предчувствуя, не хотела пускать его из дома вместе с партизанами. Однако священник, как и прежде, был спокоен и благодушен…
…Сперва его посадили на сани, потом привязали к саням и заставили бежать по снегу 12 верст до ныне несуществующей деревни Байкан. Там партизаны завели свою жертву в избу и стали издеваться над мучеником Димитрием: доставали головни из печи, прижигали ему лоб, волосы… Потом вывели его на улицу, вновь привязали к саням, погнали лошадей. Он не мог уже бежать, поэтому его бросили на сани.
В последний раз мучители со священником остановились в таежной глуши. Отца Димитрия вывели из саней и расстреляли, — сейчас на этом месте установлен поклонный крест. По рассказам старожилов, память о насколько жестоком, настолько и бессмысленном убийстве никогда не покидала эти места: даже в советское время, когда говорить вслух о преступлениях «борцов за советскую власть» не всегда было безопасно.
В народной памяти он так и остался добрым и мягким сердцем в повседневной жизни человеком, и твердым в следовании евангельским истинам пастырем.
— Своей религиозностью и абсолютной терпимостью был для всех примером. Какая же вина отца Димитрия пред большевиками? А вина его та, что он в жизни шел прямой дорогой, не раскланивался на обе стороны, не уклонялся ни направо, ни налево, а смотрел лишь вверх.
Человек, весьма осторожный в жизни, мягкий в выражениях, уступчивый в разговорах — он не входил в компромиссы в делах веры, в вопросах церковных. Он жил для прихода, не служил, а горел на ниве Христовой.
А как скорбел о. Димитрий о своих прихожанах, уклонившихся в большевизм, сколько вздохов и тайных слез было у него за заблудших овец пред престолом Божиим! — напишет о нем благочинный церквей VI участка Канского округа иерей Порфирий Меркурьев.
Иерея Димитрия Неровецкого в сонме новомучеников и исповедников Церкви Русской прославят на Архиерейском соборе 2000 года.
