В эфире «Радио России. Красноярск» (94.5 FM) вышел новый совместный с «Касьяновским домом» выпуск передачи «Летопись Красноярского края». Ведущий программы Дмитрий Васянович и сотрудник «Касьяновского дома» Юрий Пасхальский продолжили рассказ об исследовательской поездке на запад Красноярского края в рамках проекта «Сибирский крест».
ДВ: У микрофона Дмитрий Васянович. Уважаемые слушатели, сегодня мы продолжим с вами серию радиопрограмм по следам исследовательской экспедиции «Сибирский крест», которую прошлым летом провели в западных районах края наши коллеги из музейно-просветительского центра духовной культуры «Касьяновский дом». Участники экспедиции встречались со старожилами, жителями городов и поселков, собирали воспоминания о духовной жизни в годы гонений на Церковь.
До 1943 года все до единой церкви на территории нашего края были разрушены либо закрыты. Но религиозная жизнь уничтожена не была; верующие продолжали возносить молитвы, пускай не в храмах и без священников, — вплоть до самых небольших деревень и сёл, — рассказывает участник экспедиции, научный сотрудник «Касьяновского дома» Юрий Пасхальский.
ЮП: Было интересно слышать воспоминания местных старожилов: как люди переезжали сюда в начале ХХ века из европейской части России и первым делом начинали строить храмы. Сами в землянках жили — а храмы строили. Да так строили, что даже священников не хватало; в Москве потом пришлось специальные ускоренные курсы пастырей для далекой Сибири устраивать.
Люди, которым сейчас уже за 80, а то и за 90 лет, вспоминали о своем детстве и юности. Храмы тогда закрывали, священников и активных прихожан — преследовали, арестовывали, отправляли в лагеря. Но сельчане — не обязательно даже старожилы — и сейчас могут с уверенностью показать: вот здесь стояла у нас церковь, а вот там — «поповский дом».
Печальные рассказы о закрытии или уничтожении храмов мне приходилось слышать чаще всего. Народная память сберегла даже не столько детали поругания церквей (как, например, сбрасывали с церквей купола с крестами), сколько то, что потом было с теми, кто эти кресты сбрасывал. Вот, например, некий тракторист согласился поучаствовать в сносе куполов — так его потом собственный же трактор и переехал. Другой осквернитель тяжело заболел, третий — покалечился и т.д. Думаю, отношение простых селян к богоборчеству и тем, кто его пытался проводить в жизнь, такие истории характеризуют лучше всего.
ДВ: Одна из таких историй была записана участниками экспедиции в селе Большая Косуль Боготольского района от 95-летней жительницы Антонины Калугиной. Давайте послушаем фрагмент этой записи.
— Меня зовут Антонина Владимировна Калугина, я 1924 года рождения. Помню рассказы старших и о войне Первой [Мировой], и о революции. И о том, как попа убили [партизаны]: в церкви служба шла, а они зашли и убили: сначала батюшку, а потом матушку. Все убежали тогда, испугались… А похоронили их вроде потом за церквой: вместе, обоих…
А закрыли ее уже потом, в 30-х… Сначала танцплощадку сделали, а потом совсем снесли. Красивая была у нас церковь: помню, как на Пасху вставал народ по одной стороне в два ряда, по другой в два ряда, а батюшка меж ними проходил и освящал паски. Девять лет было мне, когда последний раз была там. Со всей округи люди, помню, туда ездили, плакали, когда ее сломали. А тот, кто командовал, когда кресты с нее стали снимать, сам отравился потом — никто с ним после [снятия крестов] не разговаривал…
ДВ: Однако, как отмечают старожилы, духовная жизнь не прекращалась в селах даже когда священники были арестованы, а церкви — закрыты. Тогда богослужения совершались так называемым «беспоповским чином» (на одной такой службе мне довелось присутствовать лично). Для кого-то это может оказаться удивительным, но церковный устав категорически запрещает мирянам совершать только Божественную литургию, а остальные богослужения — допускает при соблюдении определенных условий. Например, нельзя заходить в алтарную часть храма, все возгласы священника заменяются «Молитвами святых отец наших, Господи Иисусе Христе Боже наш, помилуй нас. Аминь» и т.д.
Как рассказывает наш эксперт Юрий Пасхальский, верующие сами и крестили новых членов Церкви; опять-таки это Таинство при экстренных условиях мирянам совершать позволяется. Неслучайно и сегодня еще можно услышать, что, мол, того или иного человека крестил не священник, а одна благочестивая старушка.
ЮП: Да, в некоторых районах края было очень распространенным явлением, когда крестили бабушки. В первую очередь, это относится даже не к западным районам, а к югу Енисейской Сибири — территории нынешней Минусинской епархии. Такое было время: верующие были вынуждены как-то обходиться без священников.
Поэтому все чудом уцелевшие, спасенные из разрушаемых храмов предметы церковной утвари и богослужебные книги приобретали новое, совершенно особое значение. Люди тайно собирались, проводили службы «мирским чином». При рождении старались крестить детей, а когда умирал близкий человек — хоть как-нибудь, да отпеть. Так что религиозная жизнь и в 30-е годы не прекращалась: другое дело, что протекала она в самых непредставимых для современных верующих формах. Такое уж было время.
По рассказам местных жителей, дома культуры и кинотеатры, в которые обычно переоборудовали изъятые храмы, популярностью не пользовались. Народ старался обходить их стороной. Поэтому со временем здания церквей богоборцы стали уничтожать, — чтобы о вере уже не напоминало ничего. Но вера среди людей жить продолжала…
ДВ: Эта сторона жизни нашей страны в годы гонений на Церковь еще мало исследована, а тех, кто еще что-то помнит о ней и может поделиться своими воспоминаниями, с каждым годом становится всё меньше. Поэтому важность этой исследовательской экспедиции сложно переоценить. Записано множество свидетельств, которые стали основой одноимённой книги («Сибирский крест»), выпущенной сотрудниками музейно-просветительского центра духовной культуры Красноярского края «Касьяновский дом». Наша программа обратится к этой книге еще не раз. А на сегодня у нас всё. До новых встреч, дорогие радиослушатели!
