«Все слагается в историю, и все в ней разлагается», — сказал польский поэт Станислав Ежи Лец. С этими словами трудно не согласиться: порой многие великие события прошлых лет, по тем или иным причинам, оказываются неизвестными потомкам.
Россия на протяжении столетий своей истории участвовала во многих войнах: больших и малых, на своей земле и в чужих странах, однако память не о всех сражениях и не о всех битвах, в которых миру была явлена доблесть русской армии, в полной мере дошла до российского общества начала XXI века. Предлагаем нашим читателям устранить эти пробелы.
Битва при Молодях (1572 г.)
Трудно найти в нашей стране человека, незнакомого с фильмом «Иван Васильевич меняет профессию». Думаю, всем памятен эпизод из него, в котором царский хор пытается исполнить для Ивана Васильевича Бунши песню о «Собаке-крымском царе». Произведение полностью аутентично и в основе его лежат реальное событие, которое уже не столь хорошо известно современникам: поход на Москву крымского хана Девлета I.
Для начала надо сказать, что к 70-м годам XVI века достаточно молодое Русское царство (напомним, что татаро-монгольское иго было окончательно ликвидировано лишь в 1480 году, а собирание русских земель продолжалось и позднее) пребывало в ощутимом упадке. Это стало следствием затяжной Ливонской войны против коалиции европейских государств, эпидемии чумы и непродуманной политики царя Ивана IV Грозного.
Такой ситуацией не мог не воспользоваться недружелюбный южный сосед Руси — Крымское ханство, наиболее весомый из «осколков» Золотой Орды. Бедственное положение Русского царства подтолкнуло хана Девлета I Герея, бывшего вассалом Османской империи, к мысли об отказе от привычных разбойничьих набегов в пользу захвата обширной территории.
В 1571 году Девлет I провел разведку боем: крымское войско опустошило русские земли, спалило Москву и безнаказанно вернулось домой. Потому летом следующего, 1572 года, хан уже не сомневался в успехе своего замысла, заранее распределив между своими приближенными различные регионы Руси. Показательно, что царь Иван Грозный, узнав о новом нашествии крымских татар, предпочел спешно уехать из Москвы в один из отдаленных монастырей.
А войско для нового похода Девлетом было собрано, по тем временам огромное: 50–60 тысяч человек, с привлечением турецких янычар и воинов различных народностей Кавказа. Противостоявшие ему отряды русской Береговой службы под началом князя Михаила Воротынского насчитывали лишь чуть более 20 тысяч ратников.
Долгое время противники избегали генерального сражения. Оно состоялось лишь в конце июля уже на подступах к Москве, около села Молоди (современный Чеховский район Московской области). Опричному воеводе Дмитрию Хворостинину удалось разбить отставший арьергард крымских войск и заманить основные силы врага к заранее подготовленному «гуляй-городу» — передвижному полевому укреплению из телег и больших щитов. Нападавшие были в упор расстреляны русскими из пушек и пищалей. Несколько попыток Девлета взять «гуляй-город» привели лишь к колоссальным потерям в его войске. А окончательно исход битвы решил контрудар Воротынского — разгром несостоявшихся захватчиков был безоговорочным.
Показательно, что ни Воротынский, ни Хворостинин прижизненного признания своих заслуг так и не получили. Михаил Иванович спустя год после битвы при Молодях был казнен по обвинению в заговоре против Ивана IV, а Дмитрий Иванович, хоть и проявил себя доблестным и талантливым воеводой на полях Ливонской войны, милостей от грозного царя не снискал и окончил свою жизнь монахом.
Со временем и судьбоносное для русской истории сражение было позабыто потомками. И в царской России, и в Советском Союзе битва при Молодях была практически неизвестна. Лишь в конце XX века она взывала заслуженный интерес историков.
Патрасское сражение (1772 г.)
История российского флота полна грандиозными победами. Широко известны русских моряков в сражениях у Гангута, Гренгама, Чесмы, Наварина, Синопа…
Однако морская битва в Патрасском заливе (акватория современной Греции) прославлена значительно меньше. А ведь в чем-то это событие является беспрецедентным для всей мировой истории: едва ли можно найти примеры того, что одна морская эскадра полностью уничтожила другую, потеряв лишь одного человека убитым!
В ходе русско-турецкой войны 1768–1774 годов вражеский флот пытался восстановить свои силы, сокрушительный урон которым нанесла победа эскадры адмирала Федора Ушакова в ходе Чесменского сражения. Но у Османской империи еще оставался флот, распределенный по разным портовым городам государства. В конце октября 1772 года командовавший основной флотилией капудан-паша (адмирал) Мустафа ожидал подхода дополнительных сил в Патрасском заливе. И в этот момент его настигла русская эскадра капитана 1-го ранга Михаила Коняева.
На стороне турок был значительный численный перевес как в количестве кораблей (25 против 7), так и в корабельной артиллерии (630 пушек против 224). Однако несравненно более высокая выучка наших моряков и компетентность командования превратила битву в избиение: корабли Коняева без всяких помех расстреливали с оптимального расстояния вражеские суда, чьи офицеры не были готовы к такой атаке.
Сражение продолжалось три дня, с вынужденными перерывами из-за встречного ветра. Лишь шести небольшим турецким кораблям удалось спастись от неприятеля. Русские же сохранили все свои боевые суда и потеряли, как уже говорилось, только одного офицера убитым.
В результате, турецкий флот до самого окончания войны уже практически никак не участвовал в боевых действиях. Кстати, не лишним будет напомнить, что из всех многочисленных конфликтов между Российской и Османской империй, именно война 1768–1774 годов является едва ли не самой важной: именно по ее итогам наша страна окончательно обрела выход к Черному морю и гарантировала себе право судоходства через Босфор и Дарданеллы.
Битва при Прейсиш-Эйлау (1807 г.)
В нашем сознании «война с Наполеоном» непременно ассоциируется с Отечественной войной 1812 года. Но, строго говоря, это неверно: с наполеоновской Францией Россия воевала и до событий 1812 года, в составе нескольких антифранцузских коалиций.
В 1806–1807 годах Российская империя входила в состав Четвертой коалиции, пытавшейся остановить экспансию Наполеона на восток — за счет немецких государств Саксонии и Пруссии. Вступление наших войск в войну позволило переломить ее ход, благоприятный изначально для французов. Генеральное сражение было намечено французским императором на январь 1807; русские войска предполагалось заманить в ловушку и уничтожить на севере современной Польши. Карты Наполеону спутала случайность: казачьему разъезду удалось захватить вражеского курьера с секретными планами, которые были переданы командовавшему армией генералу Леонтию Беннигсену.
После изнуряющих для обеих сторон маневров, 8 февраля (29 января по старому стилю) 1807 года русские и французы сошлись у прусского городка Прейсиш-Эйлау (ныне — Багратионовск Калининградской области России). Обе армии насчитывали около 70 тысяч солдат и офицеров.
Наполеоновские войска раз за разом шли на приступ, однако русским удалось не только удержать позиции, но и, воспользовавшись неожиданной снежной бурей, перейти в контрнаступление. Враг дрогнул и побежал, в плен едва не был взят сам Наполеон — император был спасен лишь благодаря атаке кавалерии, которую возглавил прославленный маршал Иоаким Мюрат. Общие потери русских и французов только убитыми составили почти 15 тысяч человек.
Битва при Прейсиш-Эйлау стала первой неудачей за всю 15-летнюю (на тот момент) полководческую карьеру Наполеона. Но и успех русских войск не стал окончательным: война продолжалась с переменным успехом до лета 1807 года. Ненадежность союзников и рост напряженности на южных границах Российской империи побудил императора Александра I заключить, по предложению противника, мир в прусском городке Тильзит (современный Советск Калининградской области).
Российским обществом Тильзитский мир был воспринят тогда как крупное дипломатическое поражение, но, в действительности, это был скорее компромиссный договор, по-настоящему невыгодный ни одной из сторон. Как бы то ни было, Пруссия сохранилась на политической карте Европы в качестве «буфера» между двумя державами, а Франция обязывалась оказывать внешнеполитическую помощь России (что пригодится уже спустя два года при присоединении Финляндии).
Именно в битве при Прейсиш-Эйлау русские войска впервые показали миру, что наполеоновская Великая армия уже не является абсолютным гегемоном на полях битв в Европе начала XIX века. И именно в этом сражении прославились многие будущие герои Отечественной войны: Михаил Барклай-де-Толли, Петр Багратион, Денис Давыдов.
Взятие Карса (1855 г.)
Крымская война 1853—1856 годов, несмотря на свое название, велась не только в Крыму. Боевые действия между Россиией и коалицией Великобритании, Франции, Османской империи и Сардинского королевства шли и в Прибалтике, и на Камчатке, и в Поморье, и на Кавказе. Неслучайно долгое время в западной историографии эта война именовалась Восточной.
Конечно, определяющими для итога войны стали именно события на полуострове, окончившиеся поражением русских войск и флота. Однако успехи их братьев по оружию на других театрах военных действий умерили аппетиты британского и французского правительств, намеревавшихся полностью устранить Россию в качестве одно из ключевых игроков на мировой политической арене XIX века.
Одним из таких успехов стало взятие османской крепости Карс в Закавказье (северо-восток современной Турецкой республики). Эта операция, продолжавшаяся с июня по ноябрь 1855 года, служит примером несгибаемого воинского духа в условиях, когда, казалось бы, все обстоит в пользу неприятеля.
Во-первых, руководивший осадой императорский наместник на Кавказе генерал Николай Муравьев был назначен на свою должность сравнительно недавно и из-за деспотичного нрава враждовал с непосредственными помощниками — популярными в войсках генералами Яковом Баклановым и Василием Бебутовым, что сильно затрудняло руководство всей операцией.
Во-вторых, Карс был отлично укреплен. Его гарнизон был сопоставим с силами осаждавших (17 тысяч солдат и офицеров против 25 тысяч), что уже является нарушением классических основ военного дела. В крепости имелась сеть тайных горных троп, по которым защитники получали все необходимые припасы с турецкой территории. К тому же, реально руководили обороной Карса не сами османские офицеры, а гораздо более квалифицированные английские военные специалисты.
В-третьих, серьезным моральным испытанием для русского отряда были непрекращающиеся новости о новых неудачах соотечественников в Крыму. По сути, брать крепость приходилось с осознанием неминуемости итогового проигрыша войны. Вдобавок, всю осаду Карса сопровождали слухи о грядущем подходе на помощь осажденным 30-тысячного турецкого корпуса.
Предпринятая генералом Муравьевым вопреки советам своих помощников попытка штурма крепости в середине сентября закончилась сокрушительным провалом. Осаждавшие понесли огромные потери и были разбиты. Новое поражение русской армии казалось очевидным.
Однако эта неудача, как ни странно, вызвала лишь подъем морального духа в войсках. Последовавшие попытки вылазок турок были пресечены, все пути из Карса были блокированы. В крепости начались сначала голод и эпидемии, затем — дезертирство. Отчаявшись ждать помощи извне, фактически руководивший обороной английский генерал Уильям Уильямс 16 ноября принял решение о капитуляции.
Тем не менее, генерал Николай Николаевич Муравьев «своим» на Кавказе так и не стал. После окончания войны он был отозван в Санкт-Петербург. Генералу, правда, было позволено носить почетную приставку к фамилии «Карсский» — что позволяет не путать его с современником и полным тезкой Николаем Николаевичем Муравьевым-Амурским, прославленным исследователем Дальнего Востока.
Взятие Карса в преддверии окончания войны в известной степени повлияло на итоги работы мирной Парижской конференции. В частности, дипломаты антироссийской коалиции были вынуждены отказаться от требования выплаты контрибуции и существенных территориальных уступок со стороны Российской империи.
Праснышское сражение (1916)
Первая мировая война является «нелюбимым ребенком» отечественной историографии — таково печальное наследие советской эпохи. Тогда ее официально называли «империалистической» и представляли сплошной серией неудач и провалов царских правительства и генералов. Несколько, правда, выделялся знаменитый «Брусиловский прорыв» — видимо, как благодарность генералу Алексею Брусилову за последующее участие в создании Рабоче-крестьянской Красной армии.
Постепенно эта ситуация меняется. Первой мировой войне посвящают как научные исследования, так и художественные фильмы, вспоминают ее незаслуженно забытых героев. Но многие стереотипы до сих пор устойчивы. Так. до сих пор бытует мнение, что русская императорская армия была способна бить только объективно слабые армии Австро-Венгрии и Турции, а вот битвы с армией кайзеровской Германии неизменно оканчивались поражениями.
Доказательством обратного стало сражение у города Прасныш (ныне — Пшасныш в составе Республики Польша) в феврале — марте 1915 года. Немецкое командование рассчитывало неожиданным наступлением окончательно оттеснить своего противника с польских земель на восток. На выбранном участке фронта, который защищали 1-ая и 12-ая русские армии (командующие — генерал Александр Литвинов и генерал Павел Плеве) был создан численный перевес.
Немцы быстро взяли Прасныш и продолжили движение на восток. Однако опыт предыдущих неудач научил русское командование оперативности и своевременности в принятии решений. Главными героями этого сражения, как то не редко бывало в Первую мировую войну, и будет спустя три десятка лет в Великую Отечественную, стали спешно переброшенные сибирские корпуса.
Вступление сибирских корпусов позволило не только отбить Правсныш у германцев, но и, в ходе ожесточенных боев, заставить германцев отступить с исходных позиций на северо-запад. Весь план вражеского Генерального штаба ведения боевых действий на 1915 год был сорван. Вплоть до революционных событий и развала императорской армии неприятель больше уже не пытался прорвать российскую оборону на данном участке.
Впрочем, последовавший за «Великой войной» крах четырех империй сделал бессмысленным героизм тысяч солдат и офицеров…
