12 октября я побывал на открытии выставки «Библиотека в полный РОСТ», посвященной 80-летнему юбилею учреждения с пышным названием «Государственная универсальная научная библиотека Красноярского края». А для меня это просто краевая библиотека, одно из тех мест, которое очень похоже на дом, потому что туда всегда можно зайти без приглашения, зайти и увидеть то, что тебе дорого, что связано с приятными воспоминаниями.
После выставки я вдруг задумался, а сколько у меня их было в жизни? Библиотек? И сразу сосчитать не смог. Правильно, наверно, начинать со школьной. Классическое квадратное светлое помещение с большими портретами писателей и маленькой кафедрой выдачи и такой же маленькой библиотекаршей Ольгой Владимировной. Мы нечасто ходили туда — обычно сдать и получить учебники. Это была, кстати, целая эпопея — сдать все книги, чтоб тебя не заставили идти обратно и уничтожать труд многих поколений, запечатленный на их страницах. Мы в ответе за предыдущие поколения — такая истина открывалась нам, когда при приемке учебников нам показывали изрисованные страницы и требовали привести их в порядок. И если все-таки ты с первого раза сдал все учебники — радость была великая, еще один шаг к свободе летних каникул.
Художественную литературу брал я в школьной библиотеке нечасто, запомнилась одна книга (может, первая взятая в этой библиотеке) — рассказы о животных Э. Сетона-Томпсона. Эта книга оставила во мне самые тоскливые воспоминания — столько мучений и смертей зверюшек описал автор (страшнее только уайльдовская сказка «Соловей и Роза»).
Чаще я ходил в другую библиотеку — имени К.И. Чуковского в «Доме книги», брал за раз по 5-6 толстенных томов детективов и приключенческих романов, а также классиков. Ходил, наверно, каждые две недели, не реже. Когда получил паспорт, настало время переводиться во взрослую библиотеку — имени Н.А. Некрасова.
Потом университет. Историко-философский факультет Красноярского государственного университета. Наш корпус в Академгородке не забуду никогда. «Рыжей школой» называли его. Действительно, здание школы цветовой гаммы между бежевым, розовым и оранжевым. Вход, естественно, не с центра, а с заднего крыльца: нашел — молодец! Наш истфак имел в этом корпусе не больше пяти — семи помещений, среди которых аудитория 1-01, про которую один из преподавателей как-то сказал, что ее надо забить досками и написать «все ушли на фронт». Там стояли страшные столы с углом наклона 45 градусов, между рамами и стеклами были щели, холод там всегда стоял суровый. Другая аудитория 2-15 находилась в самом центре здания, попасть в нее со второго этажа было невозможно, туда вела отдельная лестница с первого, приводившая в закуток с искомой аудиторией и кабинетами Института физики. Полновластными хозяевами в корпусе мы не были, делили его с ФСИЯ (факультетом современных иностранных языков), Институтом физики и еще какими-то организациями.
Поэтому заезд в наш корпус библиотеки (по-моему, мы на втором курсе тогда были) стал большим событием. Мы перестали во время нередких «окон» заседать в столовой или забираться в крошечные, на 3-4 парты, аудитории ФСИЯ (они часто оставались открытыми). Теперь мы сразу шли в библиотеку. Просторное светлое здание с новыми книжными шкафами и роскошными изданиями по истории и иностранным языкам. Читать мы там брали редко, разве иногда по учебе что-то. Чаще просто сидели там, иногда готовились к занятиям. Сама атмосфера притягивала, там было уютно, спокойно, тихо (по крайней мере, пока нас там не становилось много).
В университете была и другая библиотека — на Маерчака, но тот корпус мы не любили, он считался вотчиной филологов, журналистов и юристов, мы приезжали туда только за учебниками.
Как же мы обходились без университетской библиотеки в то время, когда Интернет был не у всех и содержал он рефераты еще не по всем дисциплинам?
Нас спасала краевая. Записались мы в в нее в сентябре 2006 г., став студентами историко-философского факультета Красноярского государственного университета (а уже в декабре мы узнали, что он отныне станет СФУ). Пошли в первый же день после лекций, чуть ли не всей группой. Специальность наша была редкая — историко-архивоведение (сейчас такой специальности в СФУ уже нет, есть бакалавриат документоведение и архивоведение), а группа была — небольшой, но ответственной. В библиотеку нужно было идти для поиска литературы по истории России (Интернет был развит еще не так и был не у всех). Но особенно необходима библиотека была нам для наших специальных предметов, прежде всего — истории архивов России. Книг В.Н. Самошенко, Т.И. Хорхординой, В.В. Максакова и сейчас в городе единицы (хотя благодаря КрЯККу кое-что мне потом удалось приобрести), а тогда они были почти в одной только краевой библиотеке.
Заседали мы в общем читальном зале (тогда его еще называли ЧЗ-4), социально-экономическом отделе (СЭО) и в информационно-библиографическом отделе (ИБО). Много часов провели над журналами «Советские архивы» и «Отечественные архивы» в обоих залах периодики. Случалось заходить в отдел редких книг и на абонемент.
Особенной моей любовью пользовался «подвал» — отдел ретроспективной периодики на цокольном этаже (ЧЗРП). Работая над курсовыми и дипломом я подолгу там изучал газеты «Енисейские губернские ведомости», «Голос Сибири», «Красноярец». В этом зале, хоть и сумеречно, но было уютно. Как-то я работал там в январские праздники, начиная с 3 января, когда на улице стоял сорокаградусный мороз, и я был там единственным читателем. Всегда забавляет звонок, который висит для вызова библиотекаря. На читателе, который сидит за первым столом, лежит негласная обязанность, если пришел новенький, сказать: «Позвоните», иначе стоять в ожидании он может долго. Для такой же цели как-то была кнопка в ЧЗ-4, а раз там даже поставили колокольчик. Чувствовал себя очень неудобно — трезвонить в громкий колокольчик в условиях библиотечной тишины. В ЧЗРП я сидел много недель, и раз даже пользовался огромным агрегатом для просмотра микрофильмов, заказанных через Межбиблиотечный абонемент (МБА).
Кстати об МБА. Он подарил мне раз очень большую и неожиданную радость. Как-то на четвертом курсе меня заинтересовала тема: «Образ архивиста в русской литературе». В сборнике «Крылатые слова» я наткнулся на ссылку на рассказ Бунина «Архивное дело». Образ архивариуса Фисуна встал рядом с давно известными Варфоломеем Коробейниковым из «12 стульев» и пушкинскими «архивными юношами». Тема представлялась перспективной. В книге «История русской драматургии», которая была у меня дома, я нашел упоминание о водевиле П.С. Федорова «Архивариус» 1838 г. Вот бы взглянуть на него хоть одним глазком! Пошел я в ИБО и мне нашли, что такая книга хранится в РГБ и предложили воспользоваться услугами МБА. «Разве могут выслать книгу XIX в. студенту в Красноярск?» — подумал я, но решил рискнуть. Возможно, пришлют микрофильмы, в крайнем случае.
И вот приходит время. Мне звонят из МБА.
— Ваша книга получена.
— В смысле микрофильмы?
— Нет, книга.
Радость была неописуема, мне действительно прислали это издание 1838 г. и даже разрешили его скопировать. Благодаря этому мне удалось написать статью с использованием такого редкого источника, что ее даже удостоил публикации главный архивный журнал страны — «Отечественные архивы». Потом мне удалось еще опубликовать в «Отечественных архивах» несколько статей, связанных с моей научной работой в университете, а потом и в Музее-усадьбе В.И. Сурикова. Но первая публикация состоялась, по сути, благодаря услугам молей любимой краевой научной библиотеки.
Готовясь к семинарам, рефератам и экзаменам по архивным дисциплинам, мы просиживали целые дни в библиотеке, копировали тонны листов. Было не до художественной литературы, и на абонементе поначалу брали только исторические книги. Но чем старше мы становились, тем реже посещали библиотеку в учебных целях, Интернет развивался, стали смышленее в поиске информации и мы. Зато библиотекой стали чаще пользоваться для личного чтения.
И сейчас, если случается идти по Центру, иногда захожу сюда, часто не зная зачем. Может, потому что при всей своей фундаментальности краевая библиотека ни одного дня не бывает одинаковой. Если рыскать по ней каждый день, то всегда можно будет увидеть новую выставку, попасть на необычное мероприятие, наткнуться на новую книгу.
Краевая живет такой насыщенной жизнью, что просто удивляешься. За те без малого десять лет, что я хожу сюда, редко выпадало время детально знакомиться с культурной программой. Помню проводимые по библиотеке и по городу экскурсии, две встречи с диаконом Андреем Кураевым, библионочь-2015, встречи «Книжные КРАЙности», книжную выставку, посвященную Сурикову…
Освоить библиотеку полностью, по-моему, невозможно, настолько она необъятна. Вот и к юбилею библиотека подошла готовой во многих измерениях, я бы сказал, на четырех уровнях. Юбилейная выставка, по сути, включает четыре части. На третьем этаже выставка историческая, повествующая о пути библиотеки с 1935 г.
Сразу после своего основания библиотека находилась в цокольном этаже краеведческого музея, в 1964 г. переехала в пятиэтажное здание на площади Революции, в котором постепенно захватывала все больше помещений — и успехов библиотеке в этом нелегком деле! Годы 1990–2000-е стали для библиотеки, как верно указано на выставке, временем пути «от буквы к цифре». Сейчас библиотека в одной из своих ипостасей — центр электронной информации, откуда есть доступ ко многим базам данных и библиотекам мира.
Другой уровень — выставка художественной иллюстрации, яркое событие, которое сделало бы честь любому выставочному залу. Третий уровень — более глубокая история, ведь своими корнями библиотека, как и многие книгохранилища города уходит к библиотеке Г.В. Юдина, и хранится в ней сейчас более 10.000 книг из юдинского собрания. Краеведческие издания, в том числе о семье Юдиных, периодика, новиковская «Древняя российская вивлиофика» (XVIII в.), книги на иностранных языках. Эта выставка передала дух времени, дух той, утраченной библиотеки Юдина, которая сейчас существует только в воображении (но существует) как напоминание об этом удивительном абсолютно здравомыслящем и практичном предпринимателе, у которого была только одна иррациональная страсть — беззаветная любовь к книгам.
И наконец в фойе — самый нижний уровень. Если пофантазировать (мнение мое, не приписываю такого замысла авторам экспозиции), то я бы назвал ее «Библиотека для чайников». Если допустить, что в фойе вдруг зашел человек, сроду в библиотеки не ходивший (мало ли причин зайти: дождь, снег, холод на улице), то он бы оказался поражен тем внешним разнообразием книг. Разные форматы, цвета, размеры, многие похожи на детские игрушки. Четыре Евангелия лежат в ларце-шкафчике в форме храма. Или факсимильные и репринтные издания, где воспроизведены первые иллюстрации к классическим произведениям. Ведь книга — это не только знание, книга — это искусство.
И вот, наверное, за это понимание и представление читателю книжного мира как мира искусства, создание атмосферы для самого разнообразного творчества я и люблю краевую библиотеку.
