«Чёрный собор. Восстание Соловецкого монастыря против новопечатных книг в 1666 году». Художник С. Милорадович, 1885
В этом году исполнится 350 лет одной очень необычной военной операции из истории России. Ей уж точно никогда не посвятят героических стихов и песен, а ее участники вряд ли будут служить примером патриотизма для подрастающих поколений.
Речь идет об осаде войсками московского царя древнего Соловецкого монастыря, начавшейся летом 1668 года. Старинная обитель, намоленные храмы, место подвижничества многих русских святых… Что же побудило стрельцов штурмовать одно из святейших мест родной державы словно вражескую крепость? Причиной тому стало упорство соловецких монахов в защите старинных правил богослужения, что в реалиях того времени приравнивалось к ереси и государственному преступлению.
Насельники монастыря на островах в Ледовитом океане оказались одними из многих подданных царя Алексея Михайловича (правил в 1645–1676 годах), которые не приняли церковной реформы 50–60-х годов XVII века: привезенные из Москвы «обновленные» книги братия решила запереть под замок, а новоприбывшего настоятеля-«реформиста» — и вовсе прогнала из обители. Осада Соловецкого монастыря растянется на восемь лет: у монахов и послушников была артиллерия, они были обучены ратному делу, а местные жители регулярно поставляли им продовольствие. Потому и расправа в 1676 над зачинщиками волнений пройдет необычайно сурово: даже священный сан не спасет от казни почти три десятка бунтовщиков.
Преследования, пытки и казни раскольников вообще станут неотъемлемой частью российской реальности конца XVII века. Однако очень многие жители молодого централизованного государства, несмотря на все опасности, предпочтут не возвращаться в лоно канонической Церкви. Так же поступят и целые поколения их потомков, которые будут называть себя староверами или старообрядцами.
Зачем в середине XVII века в России вообще понадобилась религиозная реформа?
В ту пору светское и церковное, по существу, были неотделимы друг от друга, а религия и политика являлись взаимными продолжениями. Жители Руси XVII века, равно как их современники из других европейских стран, с трудом бы поняли современные концепции свободы совести и отделения Церкви от государства.
Поэтому и общий курс политики царя Алексея Михайловича на укрепление государственности (изрядно расшатанной в Смутное время) не мог не подразумевать под собой и упорядочивание церковной жизни. К этому побуждали геополитические причины: Русское царство готовилось принять в свой состав т.н. «Малороссию», восточную часть нынешней Украины. Там жили такие же православные, но богослужебные традиции «малороссов» и «великороссов» заметно отличались.
«Царь Алексей Михайлович и Никон, архиепископ Новгородский, у гроба чудотворца Филиппа, митрополита Московского». Художник А Литовченко, 1886
Так почему же столица решила пойти на уступки периферии? Дело было в том, что православный обряд у новых подданных Романовых почти не отличался от греческого канона, чего было нельзя сказать о собственно русской практике. Еще в XV веке стали очевидными расхождения и недосмотры в богослужебных книгах Московской Руси. Безрадостное положение исправить пытались много раз, но ошибок и разночтений в церковных книгах меньше никак не становилось.
К XVII веку эта проблема стала головной болью для правящей элиты. В соответствии с концепцией «Москва — третий Рим» русский царь рассматривался уже как защитник всех православных, а его держава — как преемница павшей два столетия назад Византии. Выходило несоответствие: Русь позиционировала себя как сердце мирового Православия, однако при этом до сих пор не могла окончательно определиться с ответами на элементарные богослужебные вопросы.
Что именно изменилось в жизни Церкви с реформами патриарха Никона?
Церковная реформа XVII века в известном нам виде вряд ли была бы возможной и без личности Патриарха Московского и всея Руси (в 1652–1666 г.г.) Никона (Минина). Человек непростой судьбы, он в равной степени был как эрудирован и энергичен, так и властолюбив и нетерпим к малейшему инакомыслию.
После многолетних трудов по переводу греческих книг, Патриарх Никон и его соратники постановили: правильно креститься не двумя, а тремя пальцами; во время крестных ходов идти «противсолонь» (против часовой стрелки), а не «посолонь»; писать имя Спасителя не с одной, а с двумя «И («Иисус»). Были внесены и другие реформы («новины») в привычный обряд.
Многие из этих нововведений даже воцерковленным людям сегодня покажутся непринципиальными. Так ли уж, казалось бы, важно, дважды за Литургией восклицать «Аллилуйя!» (как было «до») или трижды (как стало «после»)? Но в XVII веке каждое подобное изменение было обречено стать болезненным для сотен и тысяч людей, безраздельно преданных чистоте обрядов и не предававшим значения тому, насколько они соответствуют константинопольскому эталону.
Для многих православных того времени мир буквально перевернулся с ног на голову, когда выяснилось, что, например, по греческим канонам за Символом Веры правильно петь «не будет конца» (применительно к Царству Божиему), а не «несть конца», как было раньше. Поборники старины как глумление восприняли и многие другие «новины», такие как многогласное пение за богослужением. Также они упорно отрицали иные формы главного христианского символа кроме восьмиконечного креста и любой порядок Таинства Крещения кроме троекратного полного погружения в воду.
Патриарх Никон, пользуясь на первых порах поддержкой царя, епископата Русской и прочих Поместных Православных Церквей, откровенно «рубил с плеча», не стесняясь подвергать оппонентов самым жестоким и унизительным наказаниям. Например, епископа Коломенского Павла (единственного воспротивившегося «новинам» иерарха) он лично избил при стечении народа, сорвал с поверженного облачение, а затем лишил его архиерейской кафедры — даже без хотя бы формального одобрения других архиереев. Именно Патриарх Никон инициировал анафему всем, кто крестится двумя пальцами весной 1656 года, фактически исключив тысячи людей из лона канонической Церкви. Не остановило его даже то, что многие представители высшей знати (вроде воспетой в красках Василием Суриковым боярыни Феодосии Морозовой) продолжали хранить верность старому обряду.
«Боярыня Морозова». Художник В.И. Суриков, 1887 год
Иерарх, правда, впоследствии потеряет милость царя, а вслед за ней — и Патриарший сан, однако повернуть реку вспять было уже невозможно. Большой Московский церковный собор 1666—1667 годов наложит клятвы и анафемы уже на все старые книги и обряды, безоговорочно объявив их приверженцев еретиками (формально эти постановления будут отменены только на Поместном Соборе в 1971 году).
Как складывались взаимоотношения государства и староверов?
Прежде всего, стоит помнить: для человека XVII века религиозное чувство было связано со всеми сферами общественной жизни. Духовный протест неизбежно становился протестом социальным и политическим, — по крайней мере, с точки зрения государства.
Церковные реформы Патриарха Никона в этом отношении пришлись на очень неудачный период: не зря XVII век впоследствии историки будут называть «бунташным». Это дань памяти и «Соляному», и «Медному» бунтам в Москве, и восстанию Степана Разина, и другим мятежам, вызванным, в первую очередь, налоговым гнетом государства, закрепощением крестьян и общим движением к абсолютизму. Раскол Церкви нельзя рассматривать без взаимосвязи с этими движениями, равно как и с обрушившимися на Русь неурожаями и эпидемиями болезней, в которых народ видел кару с небес за отказ от «старой веры».
«Суд над патриархом Никоном». Художник В.Д. Милорадов, 1885 год
Вместе с тем, старообрядцы (особенно изначально) ни в коей мере не являлись бунтарями-анархистами. Идее «Москва — Третий Рим» они были верны так же, как и их противники. Только смотрели на этот тезис они под другим углом: раз «Второй Рим», Константинополь, бесславно пал, полагали противники канонической Церкви, то уже «Рим Третий» сам должен учить «подлинному» Православию народы, а не учиться ему у других.
Интересно, что первые раскольники хранили трогательную верность царю Алексею и его преемнику-сыну Феодору III (правил с 1676 по 1682 года). Главный идеолог движения, протоиерей Аввакум Петров («протопоп Аввакум») учил последователей: дескать, царь у нас по-прежнему честен в вере, только «по простоте души» его искусил «Никон-еретик». Даже упомянутые выше соловецкие монахи исправно поминали государя за Литургией почти всё время осады своей обители!
«Сожжение протопопа Аввакума». Художник Г.Г. Мясоедов, 1897 год
Государство этой наивной веры в «доброго царя» не оценило, и вся вторая половина XVII век прошла под знаком беспощадных преследований староверов. Раскольников пороли кнутом, ссылали жить на окраины царства, предавали жестоким казням. В дальнейшем же почти каждый правитель России будет по-своему пытаться окончательно решить старообрядческий вопрос. Наибольшую терпимость к раскольникам демонстрировали Петр I и Екатерина II, однако всякий раз за «оттепелью» следовали новые преследования староверов. Окончательный конец им в царской России положит только указ «Об укреплении начал веротерпимости» Николая II в 1905 году.
Почему староверческих объединений так много?
Тяга раскольников к межеванию на различные «толки» и «согласия» стала поводом для язвительных, но справедливых насмешек паствы официальной Церкви: «Что ни мужик то толк, что ни баба то согласие».
Основных причин у подобных «расколов внутри раскола» (которых впоследствии наберется почти с два десятка) две: идеологи староверов не оставили последователям единую доктрину действий, а их движение не поддержал ни один из епископов канонической Церкви (кроме упомянутого выше епископа Павла, погибшего в сыылке при невыясненных обстоятельствах).
Образец старообрядческой иконы-складеня
Буквально сразу раскольники разделились на сравнительно умеренное большинство и радикальное меньшинство. Крайние староверы рассматривали реформы Патриарха Никона не просто как ересь, но прямой захват Церкви антихристом, предвещающий наступление «последних времен». А в таких условиях, — полагали радикалы, как правило, выселенные или бежавшие в Сибирь или Поморье — верующие должны спасаться «чрезвычайными методами», прежде всего, отказавшись от священства. Себя они называли древлеправославными христианами иже священства не приемлющими, но окружающие привыкли называть таких раскольников беспоповцами.
Достаточно быстро внутри крайних староверов выделились такие общины, как, например, «нетовцы» (Спасово согласие), которые отвергли и Таинства Церкви, и храмы, и иконы, и привычные богослужения. Другие беспоповцы пытались сохранять хоть какие-то атрибуты привычной церковной жизни (в частности, крупнейшее из сохранившихся до наших дней Поморское согласие).
Для беспоповцев, непримиримых и бескомпромиссных, было особенно характерным делиться на всё новые и новые общины из-за разногласий буквально по одному или двум догматическим вопросам (например, возможности совершать Таинства мирянам или допустимости молитвы за власть). При этом, разные объединения беспоповцев, как правило, рассматривали друг друга как еретиков, лишь немногим лучших чем «никониане».
Старообрядцы в одной из алтайских деревень. Конец XIX века. Источник: altaistarover.ru
Впрочем, большинству старообрядцев подобные эсхатологические настроения были чужды: они сохранили и священство, и Таинства, и привычное православное богослужение. Сначала их окормляли клирики, рукоположенные в сан до никонианских реформ, а затем — оставившие по тем или иным причинам каноническую Церковь («беглопоповство»). Но заветной мечтой у староверов-поповцев было появление своей полноценной церковной иерархии, потому самые нетерпеливые из них даже пошли на переговоры с «никонианами» и после долгих обсуждений в конце XVIII века вернулись в лоно Русской Церкви, сохранив старые традиции богослужения (этот феномен получил название «единоверия»).
Большая часть поповцев же дождалась в 1846 году перехода к ним бывшего Митрополита Босно-Сараевского Амвросия, наконец, учредившего Русскую православную старообрядческую церковь. В дореволюционной традиции ее нередко называли Белокриницким или Австрийским согласием, — дело в том, что создание новой иерархии произошло в румынском местечке Белая Криница, принадлежавшем в ту пору Австро-Венгрии.
Май 2014 года: в Волгограде освящают старообрядческий храм Архангела Михаила. Источник: ruvera.ru
Конечно, такое событие не могло не расколоть староверов-поповцев еще раз: самые терпеливые не признали в митрополите Амвросия «своего» иерарха и решили ждать достойного кандидата дальше, обретя его уже в 1920-х годах (эта иерархия получила название «Русской древлеправославной церкви»).
Несмотря на внутренние разногласия по каноническим и догматическим вопросам, всех староверов в равной мере отличало неприятие вредных привычек, ношения европейской одежды, праздности и развлечений. Среди них исторически практиковались трудовая этика и уделялось особое значение благотворительности. Неслучайно, что многие династии купцов и промышленников в дореволюционной России, прославившихся своим меценатством, были именно староверческими по происхождению (Морозовы, Третьяковы, Гучковы и т.д.).
