На этой неделе в Красноярске даст концерты гусляр из Санкт-Петербурга Гудимир (Максим Анухин). Он уже не раз посещал города края, и в этом году привез новую, русскую, программу. Мы поговорили с исполнителем о том, как переложить средневековый исторический памятник на музыку и о письмах самому себе.
— Максим, вы необычный гусляр. Инструмент у вас электрический, играете вы в сопровождении мультипликационного фильма, и слушать вас интересно, даже не будучи фанатом фольклора. Как вы пришли к такой форме исполнения?
— Любой человек может получить базовые навыки игры в музыкальной школе, училище, даже в консерватории. Существует классический гусельный репертуар, который давно не обновляется. Мне захотелось двинуться дальше. В Московской консерватории я занимался у знаменитого певца и перкуссиониста Гульфама Сабри, учился у него проживать музыку, как индийские таблисты. Отсюда родилась и моя техника «безутяшной» гудьбы — это непредсказуемый для самого исполнителя в момент игры стиль, когда минор и мажор сменяют друг друга совершенно без всякой системы, этакий серфинг.
Кстати, сейчас я снова частично переключился на акустические гусли — их специально для меня изготовил мастер из Сызрани Виктор Табаков. Более половины репертуара переложил на них. Академическая модель, акустика с открылком, звук завораживает, невозможно оторваться от занятий, я в восторге.
— В прошлые два раза в Красноярске вы представляли две части спектакля «Житие Заяньки», которые были пропитаны эзотерическим духом, музыка включала фрагменты индийских раг. В этот раз программа более приемлема для консервативной публики. Почему «Лицевой летописный свод Ивана Грозного»?
— Скажу так: я подбирался к Своду через другие проекты. Эпифании и «Заянька», дуэт с Саймоном Виршем — все это предтечи Свода, мощного, монументального, метафизического. Свод имеет так много смысловых слоев, что мне понадобилось три года, чтобы шаг за шагом, постепенно собрать в моей голове эту мозаику.
— Как вообще родилась мысль о создании такой программы?
— Три года назад я познакомился с художником Игорем Вишней, который к тому моменту уже 10 лет как изучал Летописный свод, в частности, художественные миниатюры, которых в Своде порядка 18 тысяч. Игорь услышал мою игру на гуслях, когда я озвучивал некую авангардную выставку со славянским уклоном, и пригласил меня к себе в мастерскую, чтобы я увидел миниатюры Свода, потому что на миниатюрах часто встречались изображения гусляров.
Его рассказ о Своде, его работа с этим документом, и сам документ произвели на меня очень сильное впечатление. Я увидел, что миниатюры можно оживить музыкой, и я услышал эту музыку. Игорь Вишня вычислил четыре манеры письма художников Свода, и на базе манер письма я создал четыре манеры гудьбы (игры на гуслях), совершенно разные. Несколько лет в том или ином виде, фрагментарно, я на практике вплетал эти манеры в мои концертные программы, осваивая, развивая их технически. В процессе работы над Летописным сводом, неожиданно для меня была создана школа импровизации на основе этих самых манер гудьбы.
— Вы говорите, что «Летописный свод» — ваша самая русская программа. Можно ли понимать это так, что Гудимир наконец отошел от экспериментов и заиграл традиционную русскую музыку, как все нормальные гусляры?
— Я вообще не понимаю, что значит «нормальные русские гусляры», как и что они должны играть. Для меня работа с таким серьезным материалом как Летописный свод — это соприкосновение с самим архетипом «русский». Это очень глубокое погружение в ту эпоху (XVI век), когда фактически и было сформировано российское государство. Эта работа настолько глубоко затронула меня, что потребовалось много времени, чтобы осознать, что такое вообще русская культура.
Ознакомление с материалами Летописного свода и осмысление того, какая музыка могла звучать в те времена, навеяло мне интересные образы, и родилась музыка, которую я чувствую как музыкальную реконструкцию той эпохи. Конечно, я не претендую на историческую достоверность (равно как и никто не может на нее претендовать), потому что никаких музыкальных носителей тогда не было (хотя сохранились, расшифрованы и записаны в нотах стихиры самого Ивана Грозного — этот материал я тоже использовал в своей программе). По материалам Свода можно увидеть, что Иван Грозный любил музыку, уделял ей много внимания, и в миниатюрах часто встречаются изображения гусляров. Инструменты изображены с большим количеством струн, что само по себе предполагает некую школу и мастерство игры на этом инструменте. Частое упоминание в Лицевом своде именно гуслей дает нам основание предполагать, что гусли были сакральным, особенным музыкальным инструментом в русской культуре.
— Из пяти программ, которые были (или еще будут) вами показаны в Красноярске, в четырех активно используется видеоряд. Это делается просто, чтобы публике не было скучно смотреть на сцену, где все время находится один человек, или без него представление не будет полноценным?
— Видеоряд очень важен, он усиливает общее впечатление от программ, дополняет музыку символами. Особенно важен видеоряд для Летописного свода, потому что гусельные манеры игры призваны усилить впечатление от просмотра миниатюр, подчеркивая манеры письма художников свода, погружая слушателей в ту далекую эпоху. Видеоряд ко всем моим программам делается людьми, которые хорошо знают и понимают мою музыку, глубоко погружаются в материал. Все мои программы готовятся не сторонними людьми, но командой единомышленников, которые живут этим проектом.
— Из чего состоит и как развивалась вторая программа, которая в этом году будет показана в Красноярке, «Эпифании Иманта Зиедониса»?
— Постараюсь кратко рассказать эту историю. 15 лет назад я занимался некой практикой — писал письма самому себе, пытаясь максимально честно зафиксировать мое состояние. Письма лежали неделю, месяц, полгода… потом я их перечитывал, что-то вычеркивал, что-то дополнял, до тех пор, пока не останется чистая суть.
Потом я случайно прочитал несколько писем одному мэтру и мастеру авторской песни — Виктору Баранову. Он сказал мне: «Парень! Знаешь, что это?! Ты пишешь эпифании!» Таким образом, я познакомился с этим редким поэтическим жанром, а потом и с творчеством мастеров этого жанра — Александра Чака и Иманта Зиедониса.
В какой-то момент одна из эпифаний Иманта Зиедониса соединилась с песней в одном из моих концертов. Такое сочетание очень понравилось публике и нашло отклик в сердцах слушателей. Заметив это, Ирина Пенчева (продюсер проекта «Гудимир») предложила сделать целую программу. Мы отобрали мои любимые эпифании, подобрали к ним песни, сделали видеоряд. И так родился музыкально-литературный спектакль, объединенный такими темами, как любовь к родителям, родине, уважение и внимание к самым важным человеческим ценностям, о которых порой мы забываем в суете повседневной жизни. Это одна из самых сердечных моих программ. Она очень автобиографична, и рассчитана на самый широкий круг слушателей, от детей до стариков.
— Вы приезжаете в Красноярск уже в четвертый раз, что вас привлекает в нашем городе и чем запомнились предыдущие визиты?
— Сибирь притягивает меня прекрасными людьми, требовательными слушателями, природой, конечно, местами силы. В последний раз удалось побывать на Столбах, очень впечатлен. Фотографии со Столбов периодически просматриваю, погружаясь в ту атмосферу. Как-то принято считать, что все регионы и области, удаленные от Москвы, — это глубинка. Но я так не чувствую. Красноярск конкретно — это современный, красивейший и прогрессивный город. В Москве и Петербурге публика перекормлена деликатесами во всех областях искусств, вследствие чего люди теряют любопытство и интерес к новому. Сибирь не теряет любопытство как качество. Сибирь неспешно живет своей жизнью, имея свое мнение относительно всего. И если и начнется некое «возрождение России» в культурном смысле (сейчас ведь развит культ потребления и искусство прогибается под этим гнетом), то я глубоко уверен, начнется оно с так называемых «регионов» — Поволжья, Урала, Сибири, Дальнего Востока.
Выступления Гудимира в Красноярске:
24 ноября 19:30, Дом кино (пр. Мира, 88) — всероссийская премьера программы «Лицевой летописный свод Ивана Грозного».
25 ноября 18:00, Концертная студия «Дождя» (остров Отдыха, 11г) — музыкально-литературный спектакль «Эпифании Иманта Зиедониса».
